Просроченные «консервы» ФСБ
Последние два года я часто думаю о том, сколько людей переломало дело «Сети», — и это помимо самих обвиняемых, которых ломали и в буквальном смысле, пытали, и даже помимо самых близких им людей.
26 мая в суде допрашивали секретного свидетеля обвинения — запуганную девушку. Из какого-то тайного ящика она вещала искаженным помехами голосом. Но даже в этой роботизированной речи можно было уловить не вытравленные машиной интонации стыда перед своими и страха перед чужими. Для обвинения секретный свидетель очень удобен. Один ли он там, в этой черной шкатулке, или рядом чужой? Есть ли перед глазами бумажка с вопросами и ответами или проведенного инструктажа с пристрастием достаточно? Об этом мы никогда не узнаем.
Почти год назад, 4 июня 2019-го, прокурор объявил о завершении представления доказательств обвинения. И вдруг 26 мая 2020 года в повестку включается допрос секретного свидетеля под псевдонимом Кира Татаринова. Хотя накануне, когда председательствующий Роман Муранов объявлял о запланированном на грядущий день, такого пункта не было. Что, по мнению адвоката Виталия Черкасова, может указывать на общение судей со стороной обвинения вне заседаний и некие неформальные договоренности.
Допрос двухлетней давности
В материалах дела есть протокол допроса Татариновой следователем ФСБ Игорем Хариным 27 января 2018 года. Тогда этот документ не оглашался. К началу ее допроса следствие уже двое суток «работало» с Игорем Шишкиным. Его успели свозить в больницу, диагностировать перелом стенки глазницы, подкожное кровоизлияние левого бедра и многочисленные «ссадины» туловища и конечностей (такое подберут определение для десятков точечных ожогов — таких же, как у Виктора Филинкова после пыток электрошокером).
Допрос Татариновой проводился следователем один на один, длился меньше часа. Свидетель показала, что ей известно о существовании в Петербурге «ряда общественных течений левого, анархистского толка, ставящих целью смену действующего политического строя путем применения насилия». Их названия Татариновой неизвестны — потому что они «сильно законспирированы». Но конспирация не помешала ей узнать и идентифицировать как члена «данного движения» (какого?) Шишкина Игоря Дмитриевича. «Суть его мировоззрений, — цитируем дальше по протоколу, — заключалась в том, что необходимо уничтожить государство как институт и общественные отношения должны регулироваться путем общественных собраний. При этом государство необходимо уничтожить путем применения насилия по отношению к представителям власти».
Познакомились в 2013-м, и в тот период «дружили», а уже на следующий год отношения прекратились. Но при этом, как записано в протоколе, Татаринова «неоднократно сталкивалась с Шишкиным И. Д. в ходе осуществления им так называемых акций — применения насилия по отношению к гражданам, которые с его точки зрения не разделяли его идеологию». И попутно Шишкин рассказывал, «что они регулярно тренировались — отрабатывали приемы рукопашного боя, учились захватывать объекты инфраструктуры». Описанные события происходили, со слов Татариновой, до лета 2015 года, после чего они с Шишкиным ни разу больше не виделись. Однако она «может уверенно заявить, что до того он был очень активным членом анархического движения, позиционировал себя как «бойца»».
Сейчас лучше помню
В судебном заседании к этому рассказу на четыре абзаца прибавилось столько подробностей, что хватило бы еще на несколько листов. По большей части новеллы появились благодаря вопросам прокурора Николая Золотухина (их наводящий характер то и дело вызывал возражения защиты, но они отклонялись судом).
С помощью Золотухина Татаринова описала, как Шишкин и другие глубоко законспирированные леваки обсуждали в ее присутствии политическую обстановку, ведя разговоры и о госперевороте. Говорили, что в случае революции надо быть готовыми к гражданской войне, нужно тренироваться (юноши-де овладевали оружием, девушки учились оказывать медпомощь). Общение с Шишкиным она прекратила, потому что он «участвовал в беспорядках в Украине против действующей власти», да и здесь «продолжал заниматься насилием по отношению к людям других политических взглядов»: «Занимался охраной концертов и показывал видеозапись, где совершает насилие над человеком с националистической символикой».
Адвокат Черкасов поинтересовался: отчего же Татаринова сразу не сообщила о таких серьезных вещах куда следует? «Думала, что он [Шишкин] просто фантазирует», но при этом «боялась, что Шишкин узнает, если я сообщу эту информацию кому-либо».
Поначалу свидетель вообще отрицала, что ее допрашивали сотрудники ФСБ: лепетала только, что была «беседа» и она «сама пришла».
Уточняющие вопросы защиты — куда приходила и с кем беседовала — Роман Муранов снял. И только после его же напоминания об имеющемся в деле протоколе ее допроса Татаринова поправилась: «Я просто не знаю юридических терминов… я не знала, что это допрос».
Самой примечательной новацией в показаниях Татариновой стали вернувшиеся к ней воспоминания о том, что ей знаком не только Игорь Шишкин, но и Виктор Филинков. Якобы видела его в Петербурге на какой-то анархистской лекции в 2014 году, проводившейся в спортзале с участием не менее полусотни человек. Филинков не выступал, просто был среди слушателей. Ни местоположения площадки, ни темы лекции она не помнит. Зато «помнит», что Филинков общался с Шишкиным, — «показалось, что они друзья». Но лишь недавно, увидев арестованного Виктора по телевизору, смогла его «опознать». По каким именно приметам, что запомнилось в его внешности, уточнить не смогла.
Филинков вообще-то в 2014 году жил в Омске, где учился в университете. В Петербурге не бывал. И в признательных показаниях заключившего сделку со следствием Шишкина говорится, что он познакомился с Виктором только осенью 2016 года, когда тот и приехал в Питер. О существовании «Сети» сам Шишкин, согласно протоколам его допросов, узнал лишь летом 2016 года. То есть существенно позже того, как прекратилось его общение с Татариновой.
Мама Виктора Наталья Филинкова тоже подтвердила «Новой», что сын в 2014-м в Петербурге не был. И прислала несколько фото, сделанных именно в том году. На них Виктор выглядит совсем иначе, чем после ареста, узнать довольно трудно.
После того как по ходатайству защиты огласили протокол допроса «Татариновой», существенно расходящийся с теперешними ее показаниями в суде, адвокат Черкасов поинтересовался: «Когда же вы лучше помнили обо всех тех обстоятельствах шестилетней давности, о которых теперь сообщили суду: в 2018-м, когда вас допрашивал следователь, или сейчас?»
«Сейчас помню лучше», — ответила девушка голосом робота.
Татьяна Лиханова
