«Как не попасть в капканы оперативников и выжить»
Письмо из СИЗО Екатеринбурга от правозащитника Алексея Соколова, арестованного за логотип «запрещенной» соцсети.
С июля находится в заключении уральский правозащитник Алексей Соколов по обвинению о повторной демонстрации логотипа запрещенной соцсети. Это первое известное уголовное дело за демонстрацию лого Facebook* в телеграме. В день задержания Соколов собирался выложить видео с пытками заключенных в одной из местных колоний. Правозащитник уверен, что его преследуют именно за правозащитную деятельность.
Утром 5 июля в Екатеринбурге силовики пришли с обыском к Соколову. При входе люди в масках, по его словам, ударили его в пах и положили лицом в пол, руки завели за спину. «Какое место в преступном мире занимаешь?» — кричали лежащему на полу правозащитнику. В своих письмах родным Соколов рассказал, что его избивали и более шести часов не объясняли, за что он задержан. А поводом для всего стал логотип Facebook в телеграм-канале «Правозащитники Урала». Соколову вменили повторную публичную демонстрацию «символики экстремистской организации» (ст. 282.4 УК). В октябре 2023 года на него составляли административный протокол (ч. 1 ст. 20.3 КоАП) за аналогичное обвинение и назначили 5 суток ареста. После повторного правонарушения — уголовка.
В тот же день обыски также прошли у сына Соколова — Евгения и у еще одной правозащитницы — Ларисы Захаровой. Обоих отпустили в статусе свидетеля. После задержания Соколова поместили в ИВС, а позже суд заключил его под стражу.
В письме «Новой» он поделился своими мыслями об уголовном деле: что послужило основанием для ареста и почему правозащитная деятельность Алексея раздражала сотрудников УФСИН Свердловской области.
Алексей Соколов. Фото: SotaVision**
Соколов Алексей Вениаминович, 1973 г.р.
- ФКУ СИЗО-1 ГУФСИН России по Свердловской области
«Я занимаюсь правозащитной деятельностью с 2005 года и активно боролся с пытками и насилием в ИК-2 Екатеринбурга, куда из СИЗО-1 вывозили подследственных лиц, подвергали их пыткам с целью дачи признательных показаний, у бизнесменов и предпринимателей «отжимали» бизнес. В 2007 году я и мои коллеги создали и опубликовали документальный фильм «Фабрика пыток или педагогический опыт», который есть в интернете. В 2009 году я стал членом ОНК Свердловской области первого созыва, но не успел осуществить правозащитную работу. Всего три месяца — в феврале выдали мандат, а в мае на меня напали оперативники ГУМВД по Свердловской области совместно с операми ГУФСИН. Я был арестован, а потом был осужден на три года лишения свободы только на основании противоречивых показаний заключенных, которые говорили о давлении на них с целью дать любые показания против меня. Оперативник, который собирал показания у заключенных, был по фамилии Антипенко. Сейчас замначальника ГУФСИН по оперативной работе.
Я продолжил заниматься правозащитной деятельностью. Естественно, моя общественная работа не нравилась оперативному управлению ГУФСИН Свердловской области. За время после освобождения я вместе с коллегами провел огромную работу, в результате которой были возбуждены уголовные дела по фактам пыток в ИК-2 и ИК-54. Многие начальники колоний и их замы потеряли свои должности и служебные кабинеты. Десятки, если не сотни, выигранных судебных дел, где действия тюремщиков признавались незаконными. А сколько было вынесено прокурорами представлений по нарушению закона в том или ином учреждении — просто не сосчитать.
Конечно, все это очень нервировало ГУФСИН, и в 2023 году оперативное управление предприняло попытку как-то воздействовать на меня, и с июля по сентябрь наш сайт «Правозащитники Урала» был полностью исследован оперативным управлением ГУФСИН, в рамках чего были обнаружены многочисленные статьи без упоминаний об «иностранных агентах» и «нежелательных организаций», а также ссылка на запрещенную соцсеть на главной странице сайта. Собранные материалы были направлены в прокуратуру. Стоит отметить, что за значок на сайте запрещенной соцсети мне дали 5 суток административного ареста, а по статьям за не упоминание «иноагентов» и «нежелательных организаций» судья отправила материалы обратно в прокуратуру, т.к. сайт не является СМИ.
После выхода из спецприемника за мной два дня ходили неизвестные оперативники, следили и буквально наступали на пятки. Отчего у меня создалось впечатление, что меня выдавливают из страны, но я никуда не уехал, поскольку не боюсь их.
Знал ли я, что за мной придут? Конечно, и даже ждал. Что послужило основанием для ареста? Я считаю, что судебное решение, по которому было признано незаконным постановление следователя Краснотуринского СО СУСК России по СО об отказе в возбуждении уголовного дела по фактам пыток, насилия и доведения до смерти осужденных женщин в ИК-16. Этим же решением предписано провести комиссионную медэкспертизу по умершим в колонии женщинам, расследовать пытки и т.д. Материалы есть у [корреспондентов «Новой»]. Они писали про жуткие условия в ИК-16. А начальником этой колонии (где за несколько лет десятки трупов) был Горькин, и после публикации информации о зверствах в колонии его перевели в ГУФСИН на должность замначальника.
Непременно ГУФСИН намеревалось предотвратить публикацию видео о жестком обращении с заключенным, поэтому они пришли с обыском к моему сыну — журналисту URA.ru, но у ГУФСИН ничего не получилось, и видео опубликовали, а доступ к телеграм-каналу «Правозащитники Урала» получить им не удалось.
<…>
Письмо Алексея Соколова, переданное журналистам его невестой Ольгой. Фото: «ОВД инфо»**
Никаких мыслей в заключении не было, кроме как не попасть в капканы, расставленные оперативниками, и попросту выжить. Ведь я у них в плену, и они могут делать все, что им захочется, — прокуратура в большинстве случаев переправляет мои жалобы в ГУФСИН, откуда мне идут одни отписки.
Конечно, я был готов ко всему, и моя главная задача была вычислить, кто из сотрудников ГУФСИН участвует в этих репрессиях. Для меня было большим облегчением, что большинство сотрудников СИЗО-1 — добропорядочные сотрудники. Замначальника изолятора по фамилии Карпеченко завизировал все нарушения, которые мне искусственно создали. Он был инициатором постановки меня на профучет как лицо, склонное к экстремизму.
Карпеченко под угрозой применения силы заставил меня снять свои вещи и надеть зэковскую робу, в которой ходят осужденные. Хотя закон не предусматривает этого. Тот же Карпеченко на все мои доводы о том, что нарушения мне созданы искусственно, с улыбкой отвечал: «Ваши проблемы».
Помощь с воли я получаю. Мне пишут письма, открытки и передают слова поддержки совершенно незнакомые люди. Меня поддерживает моя невеста Оля, мой сын Женя, мои близкие, друзья и коллеги. Мои друзья-юристы помогают обжаловать незаконные действия сотрудников ГУФСИН. Я с 9 июля по настоящее время содержусь один в четырехместной камере, которая расположена в СИЗО в туберкулезном отделении. Хотя я здоров и ничем не болею.
Читаю тут и гуляю в камере, благо она большая по тюремным меркам, один час еще гуляю в прогулочном дворике. Иногда там вижу плевки с кровью, огромное количество кошачьего дерьма, а за стеной дворика — окна камер, где находятся тяжелобольные заключенные, в том числе с открытой формой туберкулеза. Согласно ответу ФСИН, моя камера не относится к туберкулезному отделению.
Книг прочел много: Ф. Достоевского «Бесы», роман Н. Горбачева «Время ураганов», Стендаля «Красное и черное», трилогию «Сага о Форсайтах», А. Кони «Избранное», Теодора Драйзера «Сестра Керри» и «Фрау Герхард» и другие. Радио мне включили только в середине октября.
Помогают мне тайно и сотрудники изолятора, пожелали удачи, когда уезжал на суд. Мысли сейчас об одном: победить демонов, кто организовал фабрикацию дела, инициировал пытки и жестокое и унижающее достоинство обращение, а также продолжить правозащитную деятельность».
