Хайдаев Хумайд Абдулхамидович

Полное описание

Дела 2007-2008 годов

В первый раз житель чеченского села Ишхой-Юрт Хумайд Хайдаев был осуждён в феврале 2007 года. До ареста он работал на ферме своих родителей, разводивших скот.

Некоторые родственники Хайдаева не исключают, что он помогал участниками местного подполья: возможно, носил продукты в их лагерь. По мнению других его родных, внимание силовиков к Хумайду привлёк его младший брат, поскольку носил камуфляжную футболку, что в то время могло вызвать подозрения в принадлежности к вооружённому подполью.

После объявления амнистии для участников боевых действий в Чечне в сентябре 2006 года родственники Хумайда Хайдаева решили, что для спокойной жизни в дальнейшем он должен написать в правоохранительные органы явку с повинной. Для этого родственники договорились с сотрудниками милиции соседнего района, куда он и оформил такую явку. Однако этим оказался недоволен сотрудник милиции района, где проживала семья Хайдаева: он планировал улучшить свои служебные показатели и забрал дело Хайдаева и его самого в Гудермесский отдел полиции.

Родственникам долго не удавалось установить его местонахождение, а когда они нашли Хумайда, против него уже было возбуждено уголовное дело. Родственники упоминают, что его подвергали пыткам с целью получения признательных показаний. По словам брата Хайдаева, силовики требовали у Хумайда информацию о том, где участники сопротивления хранят оружие, однако тот не владел такой информацией. Тогда сотрудники милиции потребовали от родственников денег, чтобы купить оружие и приписать его участникам сопротивления. Родственники отдали силовикам около 20 тысяч, рублей, а Хайдаев в результате достигнутого компромисса был приговорён к относительно небольшому сроку: к 10 месяцам лишения свободы с отбыванием в колонии-поселении.

Хумайд Хайдаев отбыл в колонии 8 месяцев, освободился за два с небольшим месяца до завершения срока, 9 августа 2007 года, условно-досрочно и вернулся в село: адвокат и родственники хотели, чтоб Хайдаев уехал за границу или хотя бы в другой регион России, однако правоохранительные органы требовали его присутствия по месту жительства. Меньше чем через месяц он снова был задержан гудермесскими правоохранителями. Поскольку родственникам о его местонахождении информацию не предоставляли, такое задержание было расценено ими как похищение. Одновременно с Хайдаевым был задержан (похищен) ещё один житель села по фамилии Юбетиров, работавший трактористом. Обоих обвинили в попытке закладки фугаса, якобы совершённой ещё в 2001 году. По словам Хайдаева, его снова пытали, в результате чего он вынужден был оговорить себя и Юбетирова.

Как следует из приговора по этому делу, «Хайдаев Х.А., Юбетиров Я.С. и лицо, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство, 28 февраля 2001 года в вечернее время прибыли на участок проезжей части автодороги <…>, куда ранее было доставлено ими самодельное взрывное устройство (фугас). Они, достоверно зная о времени и маршруте передвижения милиционеров сводного отряда милиции (СОМ) УВД <…>, установили на краю проезжей части дороги, недалеко от сельского кладбища самодельное взрывное устройство. Юбетиров Я.С. осуществлял наблюдение за окружающей обстановкой, пока устанавливали взрывное устройство. В результате взрыва работнику милиции Н. был причинён лёгкий вред здоровью, а К., К., Г.П. по стечению обстоятельств не пострадали».

Чеченские правозащитники утверждают, что за взрыв фугаса, в результате которого лёгкое ранение получил один военнослужащий, непосредственно после этого события уже были ранее похищены четверо молодых людей из этого села, и они до сих пор не найдены. 

В судебном заседании ни Хайдаев, ни Юбетиров вины в совершении посягательства на жизнь сотрудников правоохранительных органов не признали и заявили, что их показания, данные на предварительном следствии, были получены в результате применения в их отношении пыток и другого физического насилия и угроз со стороны милиционеров. Кроме того, Юбетиров утверждал, что имеет алиби: в день закладки фугаса он находился на работе и пахал на тракторе, и его отсутствие непременно было бы замечено другими рабочими. 

Тем не менее, 14 августа 2008 года Верховный суд Чеченской Республики назначил им 13 и 7 лет лишения свободы соответственно. Впоследствии они обжаловали приговор, а также написали кассационную жалобу, включившую в себя рассказ о пытках. 9 декабря 2008 года Верховный суд Российской Федерации посчитал приговор вынесенным законно.

Дело 2020 года

Хумайд Хайдаев отбывал назначенное судом наказание в ИК-15 города Ангарска Иркутской области. 9 и 10 апреля 2020 года в этой колонии прошла протестная акция осуждённых, которую руководство назвало бунтом. Протесты начались 9 апреля после того, как один из осуждённых был избит за отказ отдать сотрудникам сигареты, не полагающиеся ему в ШИЗО (впоследствии прокуратура посчитала применение физической силы сотрудниками ИК-15 законным). Как утверждали правозащитники, часть заключённых вскрыла себе вены в знак протеста против избиения осуждённого. ФСИН, в свою очередь, утверждала, что арестанты напали на сотрудника колонии, требуя себе привилегий и послабления режима после смены руководителя колонии, но ситуацию удалось взять под контроль после приезда подкрепления. 

Однако на следующий день, 10 апреля, в колонии загорелись несколько зданий на территории промышленной зоны. По словам правозащитников и родственников заключённых, была слышна стрельба и взрывы, осуждённые просили помощи. Вокруг колонии выставили оцепление. К утру 11 апреля пожар потушили и нашли под завалами тело погибшего осуждённого. Официально считается, что он совершил суицид, по другой версии — был убит другими осуждёнными. Отряд специального назначения, вошедший после этого в колонию, по словам осуждённых, зверски и без разбору избивал всех, кто попадался ему на пути. Применялись водомёт и светошумовые гранаты. 

В результате этих событий, по официальным данным, погиб один осуждённый (повешенный или повесившийся), ещё четверо осуждённых пострадало, а также был избит сотрудник колонии и пострадал прибывший на следующий день на место событий начальник главного управления ФСИН по Иркутской области, в которого бросили камень.

Несколько дней колония и ГУФСИН отказывались предоставлять родственникам информацию о местонахождении их близких, находившихся в колонии во время волнений.

Впоследствии Следственный комитет возбудил против ряда осуждённых ИК-15 дело по ч. 2 ст. 212 УК РФ об участии в массовых беспорядках и по ч. 3 ст. 321 УК РФ — о дезорганизации деятельности исправительных учреждений организованной группой и с применением насилия, опасного для жизни или здоровья.

После подавления бунта многих осуждённых развезли по другим колониям и СИЗО. В частности, Хайдаева вывезли в СИЗО-1 Иркутска, где к нему несколько дней никого не пускали. Только 16 апреля 2020 года его смогли увидеть адвокаты. Правозащитная организация «Гражданское содействие» сообщила, что когда Хайдаева привели на допрос, адвокаты были шокированы его состоянием. Всё его тело было покрыто гематомами, пальцы руки и ноги были сломаны, лицо — обезображено. Хайдаев сообщил о том, что к нему на протяжении всего этого времени применялись пытки.

По его утверждению, в иркутском СИЗО-1 для прибывших выстроили «живой коридор» и заставили пробежать по нему. Люди, стоявшие в «коридоре», наносили вновь прибывшим удары руками, ногами и резиновыми палками. Затем Хайдаева поместили в камеру с «активистами» (следственно арестованным или осуждённым, избивающим и пытающим других, требуя выполнять волю следствия или администрации). Те избивали его, подвесив за руки и за ноги между кроватей и причиняли ожоги раскалённой металлической ложкой. Указания о применении пыток, как рассказывает Хайдаев, давали сотрудники СИЗО, а «активисты» были только исполнителями. По словам Хумайда Хайдаева, в первый же день ему надели наручники за спиной и приковали к батарее в камере. Лицо покрыли липкой маской, которую оставили на четыре дня, а затем содрали вместе с кожей, за день до допроса с участием следователя и защитника 17 апреля 2020 года.

Целью пыток, как утверждает Хайдаев, было сломить его волю и заставить признать вину в том, что он являлся одним из основных организаторов бунта в Ангарской колонии. Позже врачи зафиксировали у Хайдаева переломы пальцев левой стопы и правой кисти, а также множественные кровоподтёки, ссадины и ушибы. В своих заявлениях на имя защитников и в прокуратуру Иркутской области о применении к нему пыток мужчина указал, что под пытками и из страха за свою жизнь подписывал все документы, которые ему приносили, сам писать не мог, так как пальцы были сломаны. Читать документы ему не разрешали, таким образом, он не знает, в чём признавался или кого оговаривал. В СИЗО-1 он находился до декабря 2020 года. 2 декабря 2020 года его перевели в СИЗО-6 Ангарска.

В Прокуратуру Иркутской области Хумайд Хайдаев обратился с заявлением о преступлении, совершённом в его отношении, в мае 2020 года. Заявление было перенаправлено в областное управление СК и поступило в распоряжение следователей 15 июня 2020 года. Проверки по заявлению не проводилось, так как оно было необоснованно расценено следователем как «ходатайство».

23 июля 2020 года Кировский районный суд Иркутска признал незаконным бездействие следствия, не проверившего заявление Хайдаева. Постановление было обжаловано прокуратурой и в итоге вступило в силу 13 октября 2020 года. Таким образом, проверка по заявлению о пытках, которое СК получил 15 июня, началась лишь 13 октября 2020 года. По результату проверки в возбуждении уголовного дела по заявлению арестанта было отказано.

Рассмотрение уголовного дела по факту массовых беспорядков в колонии началось 14 июля 2023 года. К ответственности оказались привлечены 19 осуждённых из ИК-15. В настоящее время заседания суда продолжаются.

Издание «Иркутск онлайн», освещающее ход судебного рассмотрения этого дела, пишет, что, как следует из обвинительного заключения, «с февраля по апрель 2020 года в ИК-15 существовала субкультура, которая неформально регулировала нормы поведения. <…> По версии следствия, с декабря 2019-го до апреля 2020-го несколько неформальных лидеров предложили другим осуждённым вступить в организованную группировку, в том числе для дезорганизации учреждения. Они выразили готовность напасть на сотрудников ИК, осуждённых, сотрудничающих с сотрудниками, и на осуждённых, вставших на путь исправления. Подсудимые готовились к конфликту с сотрудниками ИК и поджогу сооружений. Для этого они заготовили “подручные средства”, чтобы не дать потушить пожар, и чтобы порезать себе запястья. Бунт начался с того, что подсудимые напали на двух сотрудников колонии. Кроме того, пострадали ещё четыре осуждённых. После этого на плацу несколько заключённых разговаривали с сотрудниками колонии, которые требовали прекратить беспорядки. Там же, на плацу один из заключённых бросил камнем в главу ГУФСИН Леонида Сагалакова. Общий ущерб от погромов и пожара составил 63,6 миллиона рублей. В числе повреждённого имущества — еда, одежда, техника, производственное оборудование, сельскохозяйственные животные».

Хумайд Хайдаев назван обвинением одним из организаторов и активных участников бунта. Против него были использованы его собственные признательные показания, а также показания других осуждённых, данные на предварительном следствии. Однако и он сам, и другие подсудимые и свидетели из числа осуждённых заявили, что показания друг на друга и против самих себя они были вынуждены дать под воздействием пыток, которые применялись к ним в камерах.

В то же время сотрудничавший с администрацией и находившийся в момент волнений в так называемом «безопасном месте» осуждённый Алексей Карбовский также, давая показания в суде, отметил активное участие Хайдаева в волнениях. По словам Карбовского, когда осуждённые пришли в ШИЗО и бросали в дверь камеры лиц его категории бутылки с горючей смесью, именно Абу (это прозвище Хумайда Хайдаева) выкрикнул: «дайте нам «бээмщиков» [обитателей безопасного места] и мы уйдём». Впрочем, в другом судебном заседании этот свидетель не смог опознать Хайдаева, когда его попросил об этом государственный обвинитель.

Упоминают Хайдаева как активного участника волнений и сотрудники (в том числе — бывшие) ангарской колонии. Один из них, бывший начальник отряда Баир Ринчино, допрошенный в судебном заседании в качестве свидетеля, показал, что Хайдаев кричал ему: «Допрыгались, сейчас мы с вами разберёмся!»

Против Хайдаева даёт показания и один из потерпевших, сотрудник ИК-15 Парыгин, избитый осуждёнными в ходе первого дня беспорядков. На его показания, данные на предварительном следствии, ссылается бывший оперативный сотрудник той же колонии Артём Ермаков, который сам проходит обвиняемым по делу о превышении должностных полномочий. Слова Парыгина непосредственно после событий при их встрече он, кроме того, передаёт следующим образом: «Я ушёл в штаб, там был Парыгин. У него шла кровь из головы, была порвана одежда. Он сказал, что на него напала группа осуждённых и организатором был, по его словам, Хайдаев».

Согласно показаниям Ермакова, данным им в судебном заседании, на следующий день на территорию колонии прибыл начальник ГУФСИН по Иркутской области Леонид Сагалаков и вместе с начальником ИК начал вести переговоры с осуждёнными. По словам свидетеля, самыми активными переговорщиками были Иван Марченко, Семён Францев и Хумайд Хайдаев. Ермаков отмечает, что они требовали, чтобы осуждённым давали жить так, как им хочется. Эти же трое осуждённых подбадривали тех, кто был на плацу, словами «Не сдаёмся, стоим до конца». Активным переговорщиком назвал в судебном заседании Хумайда Хайдаева и ещё один свидетель, осуждённый Алексей Чечин.

Также показания против Хайдаева дал экс-начальник колонии, в настоящее время сам отбывающий наказание, Андрей Верещак. По его словам, для переговоров в первый день бунта к нему в кабинет пришли несколько осуждённых, среди которых был, по словам свидетеля, и Хумайд Хайдаев. Все они, кроме одного, по словам Верещака, вели себя агрессивно, а Хайдаев — «неадекватно: кричал и рвал на себе майку». В процессе разговора, как утверждает Верещак, осуждённые Алексей Дьяченко, Игорь Колосов и Хумайд Хайдаев во время разговора с ним в кабинете требовали не предавать огласке события и не возбуждать уголовное дело в отношении Хайдаева за избиение сотрудника колонии Парыгина. Также, по словам экс-начальника колонии, в процессе беспорядков Хайдаев угрожал оперативному сотруднику Артёму Гридасову, также пострадавшему от действий осуждённых. 

На одном из первых заседаний суд отклонил ходатайство подсудимого Хумайда Хайдаева о привлечении к процессу переводчика. Родной язык мужчины — чеченский. Он отметил, что просил переводчика и на стадии предварительного следствия, поскольку ему не совсем ясен русский язык, на котором ведётся процесс, и в частности — юридические термины, при этом на стадии следствия переводчика ему так и не предоставили. Суд мотивировал отказ тем, что для разъяснения юридических терминов у Хайдаева есть профессиональный защитник. Также Хайдаеву и другим подсудимым было отказано в допуске в дело в качестве защитника правозащитника Петра Курьянова.

Подсудимые также заявляли о шаблонности обвинения и предвзятости судебной коллегии, а также о безосновательности обвинений в отношении них.

Адвокат Хусейн Галаев убежден, что Хайдаев не мог быть организатором беспорядков. «Он отсидел 13 лет, до выхода на свободу ему осталось всего четыре месяца, и он, зная, что за участие в таких акциях ему прибавят срок, станет организатором такой акции? В такое поверить невозможно!» — полагает юрист.

В версию о том, что Хайдаев был организатором беспорядков, не верит и его брат Иса. «Когда я с ним в ту ночь (на 10 апреля) разговаривал, то Хумайд мне сказал, что он, наоборот, уговаривал охранника уйти от толпы заключённых подальше. Он и по жизни всегда старался решать всё по-хорошему, не лезть на рожон. В ИК-15 он был единственным мусульманином, и у него никогда не было никаких конфликтов с другими заключёнными», — рассказал он корреспонденту «Кавказского узла».

Как стало известно СМИ, в декабре 2023 года Хайдаев объявлял в СИЗО голодовку, требуя предоставлять ему халяльную пищу, а не свинину, которую не могут есть соблюдающие мусульмане. Представитель ГУФСИН по Иркутской области ответил на это, что «отбор продуктов для приготовления пищи по критерию соответствия религиозным убеждениям ведомственными нормативными актами не предусмотрен».

Дело рассматривает коллегия Иркутского областного суда под председательством федерального судьи Ивана Владимировича Дмитриева.

Признаки политической мотивации и незаконности лишения свободы

Говоря о двух приговорах Хумайду Хайдаеву — за участие в НВФ и покушение на жизнь сотрудников полиции, следует учитывать, что с большой долей вероятности оба его уголовных дела были сфальсифицированы. О фабрикации дел против множества людей в Чеченской Республике в период завершения чеченской войны и сразу после неё шла речь в шестом докладе «О положении жителей Чечни в России. Август 2006 г. — октябрь 2007 г.» Правозащитного центра «Мемориал» и сети «Миграция и право». «На фоне явного и существенного снижения числа похищений и бессудных казней развивается иной процесс — фабрикация уголовных дел, главным основанием в которых является чистосердечное признание, названное в сталинские времена «царицей доказательств”», — отмечали тогда правозащитники. В то же время, они указывали и на условия и практику очередной объявленной амнистии как на почву для многочисленных злоупотреблений: выполняя план по «сдавшимся», правоохранительные органы требовали от давно не участвовавших в подполье «амнистируемых» являться с оружием и сдавать его. Это делалось для отчётности, выполнения плана по якобы добровольно явившимся и впоследствии амнистированным «боевикам». Одновременно правоохранительные органы ЧР широко практиковали коррупцию. Жертвой именно этих обстоятельств мог оказаться Хумайд Хайдаев при возбуждении первого, а затем и второго уголовных дел: возвратившись после первого срока он не провёл на свободе и месяца, а был вновь задержан и обвинён в преступлении, якобы совершённом им много лет назад — в закладке фугаса. Возможно, он всего лишь оказался удобной жертвой для силовиков: ни он, ни второй фигурант возбуждённого дела не признавали своей вины, а последний, по его словам, имел к тому же и алиби. Оба мужчины сообщили, что для получения признания к ним были применены пытки, которые, как утверждают правозащитники, были обычным делом для чеченских силовиков.

Третье уголовное дело против Хумайда Хайдаева было возбуждено, когда он уже практически отбыл тринадцатилетний срок наказания и вскоре должен был освободиться из исправительной колонии. Его обвинили в участии в массовых беспорядках, вспыхнувших в колонии, и в дезорганизации её работы с применением насилия. По этим статьям ему грозит новый многолетний срок лишения свободы.

Беспорядки в Ангарской исправительной колонии №15 ГУФСИН России по Иркутской области, их подавление и последующие события, в первую очередь — жестокие пытки, которым подверглись осуждённые, ставшие обвиняемые по уголовному делу об участии в этих беспорядках, получили большой общественный резонанс. О фактах пыток в СИЗО-1, куда перевезли часть осуждённых после волнений в ИК-15, стало известно в декабре 2020 года. СК возбудил в связи с этим уголовные дела. Во ФСИН заявили, что установили 40 человек, причастных к насилию над осуждёнными, 75 потерпевших и примерно 90 очевидцев. В январе 2021 года бывшего начальника СИЗО-1 Игоря Мокеева отстранили от должности из-за проверки по фактам сексуализированного насилия над осуждёнными и незаконных действий.

В августе 2023 года Иркутский областной суд провозгласил приговор в отношении пятерых бывших сотрудников СИЗО-1 Иркутска: Максима Вольфа, Максима Данчинова, Алексея Мелентьева, Андрея Москвитина и Евгения Шадаева. Они признаны виновными по уголовному делу о превышении должностных полномочий. Им было назначено от 4 до 5 лет лишения свободы в колонии общего режима.

Получившим наибольший резонанс стал факт пыток 29-летнего Кежика Ондара, в результате которого мужчина стал инвалидом. Впервые об этом сообщило издание «Тайга.инфо» 24 декабря 2020 года. «Кежика избивали, пытали, издевались, сутками держали его привязанным, нанесли увечье половому члену, засунули кипятильник в задний проход, и он в нём взорвался», — рассказала изданию сестра осуждённого Азияна Ондар. Пытками от мужчины пытались добиться признания в участии в апрельском бунте в ИК-15 Ангарска. Именно по этому делу, за пытки Кежика Ондара, были осуждены пятеро вышеупомянутых сотрудников СИЗО-1. По версии следствия и суда, в конце ноября 2020 года старший оперуполномоченный СИЗО-1, действуя умышленно и выходя за пределы своих полномочий, по надуманному основанию составил рапорты о необходимости перевода некоторых осуждённых. На основании этих документов заключённого перевели сначала в одну камеру, а через два дня в другую, где его пытали сокамерники.

Несмотря на возбуждённые уголовные дела о пытках арестантов, дело против осуждённых ангарской колонии, участвовавших или якобы участвовавших в беспорядках, дошло до суда. В судебном заседании многие подсудимые и свидетели заявили о применении к ним пыток для получения удобных следствию показаний. Так, свидетель Талгат Татыев заявил: «Говорили: “если ты плохие показания дашь, то будешь суткам на проводах сидеть”. Бумагу А4 стопками приносили, в каждом углу сидит осуждённый из ИК-15, пишет. Я на проводах сидел, лоб сожгли, ладошки сожгли, в туалет сходить не могу, кровь течёт, кушать не могу. Сижу, бедный, в углу простынями связанный. Конечно, я всё придумал. Разработчики называли кого-то, спрашивали, знаю ли я его, если отвечал, что знаю, говорили: пиши, что он сделал то-то и то-то».

Подсудимый Андрей Урезалов показал: «Я находился в камерах с разработчиками. Когда вас бьют, иголки под ногти пихают, бутылку в анальное отверстие, тут и не такое скажешь. Разработчики говорили, что нужно сказать, и угрожали, что если не скажешь, то тебе будет плохо». Также он рассказал, что за два-три дня до того, как к нему пришёл следователь, сокамерники дали ему лист с вопросами и заставили заучить ответы, чтобы это звучало так, будто говоришь от себя. По его словам, в одной из камер вместе с ним был подсудимый по этому же делу Антон Оленников и разработчики к нему тоже применяли физическую силу, чтобы он себя оговорил, в другой он видел связанным ещё одного подсудимого — Игоря Колосова: «У него была пробита голова, ему не давали спать и есть. Говорили Колосову: “Пока не скажешь, что мы хотим, будем пацанов бить”». Сергей Петрушин тоже заявил, что все показания давались под пытками и под диктовку. «Потом они как-то оказывались у следователя, я просто уже подписывал», — сказал он. — «Разработчики говорили, про кого и что говорить». Ещё один из числа осуждённых-свидетелей, Буян Ховалыг, на заседании суда 18 декабря 2023 года отказался от показаний, которые он давал на предварительном следствии, заявив, что их он предоставил под пытками. Он рассказал, что в процессе пыток ему сломали руки.

Часть подсудимых и свидетелей по делу, не менее 18 человек, являются потерпевшими по уголовному делу, возбуждённому по факту пыток, включавших истязания и сексуализированное насилие. Однако в возбуждении уголовного дела по факту пыток Хумайда Хайдаева было отказано. 

«Убеждён, что государство совершенно чётко дало нам понять: никакого серьёзного расследования по сообщению о пытках Хайдаева проводить никто не намерен», — прокомментировал тогда эту ситуацию юрист Комитета против пыток Владимир Смирнов. — «Другие пострадавшие при аналогичных обстоятельствах становятся потерпевшими. Хумайд Хайдаев — персона нон-грата. Связано это, по моему мнению, с тем, что он — один из основных обвиняемых по так называемому бунту. Следствие попросту опасается, что если пытки будут доказаны, привлечь его станет труднее».

Адвокат Хусейн Галаев, вместе со следователем посетивший Хайдаева в СИЗО непосредственно после серии пыток, 16 апреля 2020 года указывал, что увидел подзащитного «без единого живого места на теле, у него сломаны пальцы на руке и на ноге, все ноги черные от синяков, спина в гематомах, а на лицо невозможно смотреть. Позиция правоохранителей: мой доверитель получил травмы во время подавления бунта. Тогда почему ему даже не наложили гипс за эти дни? Все травмы мы зафиксировали и описали в присутствии следователя Евгения Карчевского, надеюсь, ему дадут расследовать этот кошмар».

Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, принятая резолюцией 39/46 Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1984 года, определяет пытки как «любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия». Ст. 5 Всеобщей декларации прав человека и ст.7 Международного пакта о гражданских и политических правах предусматривают, что никто не должен подвергаться пыткам или жестокому, бесчеловечному или унижающему его достоинство обращению и наказанию. Равным образом ч. 2 ст. 21 Конституции РФ гласит: «Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию».

В настоящее время судебный процесс над участниками волнений в ангарской ИК-13 не закончен и мы не располагаем полной информацией о происшедшем, однако количество осуждённых, давших показания о применённых к ним пытках, возбуждённых уголовных дел и даже не характерное для ФСИН привлечение к уголовной ответственности сотрудников заставляет предположить, что пытки в СИЗО-1 действительно применялись. Можно говорить о том, что они были применены к осуждённым с целью как наказать их за волнения в колонии, так и добиться от них признаний вины, самооговоров и оговоров других осуждённых. ФСИН является крайне непрозрачной и замкнутой системой, нацеленной на то, чтобы сломить волю осуждённых, при этом исключительно редко допускающей выход за пределы учреждений негативной информации. Однако в данном случае информация о пытках стала достоянием общественности. Именно под её давлением были возбуждены дела о применении пыток, и ряд сотрудников понёс наказание.

Нам представляется, что до завершения рассмотрения уголовных дел в отношении лиц, применявших пытки к свидетелям и подсудимым по делу о массовых беспорядках, показания этих свидетелей и подсудимых, данные в процессе предварительного расследования, не могут быть приняты судом во внимание и положены в основу обвинительного приговора, поскольку факт получения именно таким способом делает эти доказательства недопустимыми. В соответствии с ч. 1 ст. 75 УПК РФ, «доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьёй 73 настоящего Кодекса». Приговор, основанный в существенной части на недопустимых доказательствах, будет являться незаконным.

Помимо того, в ходе судебного процесса заслушиваются «секретные свидетели», а также бывшими оперативными сотрудниками колонии оглашается информация об осуждённых, источники которой они отказываются раскрывать, со ссылкой на государственную тайну. Вся совокупность этих обстоятельств заставляет предположить, что приговор не будет ни законным, ни справедливым. В связи с этим мы полагаем, что обвинительным приговором неизбежно будет нарушено право как Хумайда Хайдаева, так и остальных подсудимых на справедливое судебное разбирательство.

В отношении Хайдаева необходимо также отметить, что с момента своего двадцатипятилетия мужчина находился на свободе менее полутора месяцев. Один раз попав в жернова системы просто в силу того, что он жил и находился в Чеченской Республике в определённый, характеризующийся репрессивной политикой государства, период времени, он с большой долей вероятности неоднократно подвергался пыткам и существенную часть жизни провёл в неволе, будучи уже долгий срок разлучён со своими близкими, не имея возможности завести семью и детей. При этом подсудимые по делу о бунте в колонии могут получить бо́льшие сроки, чем сотрудники колонии и осуждённые, применявшие пытки к подсудимым.

В первом и втором деле против Хайдаева весьма вероятно наличие признаков политической мотивации и незаконности уголовного преследования, однако по прошествии длительного времени и недоступности материалов дела сделать однозначные выводы сложно. В нынешнем уголовном деле против Хайдаева есть очевидные вопиющие нарушения закона и его прав, однако, в настоящее время мы не видим возможности установить явные признаки политического мотива преследования.

Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» усматривает в лишении Хумайда Хайдаева свободы признаки нарушения свободы и политической мотивации, не имея в то же время достаточных оснований для того, чтобы считать его политзаключенным в соответствии с международным Руководством по определению понятия «политический заключённый».

Включение людей в список лиц, подвергающихся уголовному преследованию, в котором с большой вероятностью присутствуют признаки политической мотивации и серьёзного нарушения закона, не означает ни согласия с их взглядами и высказываниями, ни одобрения их высказываний или действий.

Адвокаты: Хусейн Гапурович Галаев, Светлана Яшина.

Публикации в СМИ:

21 апреля 2020 г. Кавказский Узел. «Защита потребовала расследовать пытки осуждённого из Чечни»

За рассмотрением дела внимательно и подробно следит сетевое издание Иркутск онлайн, освещая все судебные заседания.

Дата обновления справки: 19.04.2024 г.