«Мемориал» считает Олега Сенцова и Александра Кольченко политзаключенными
Украинский режиссер Олег Сенцов был официально помещен под арест 11 мая 2014 года по обвинению в терроризме, через несколько дней был арестован левый активист из Симферополя Александр Кольченко. До настоящего времени они находятся в СИЗО, две недели назад начались судебные слушания по существу. Кроме того, по этому делу осуждены еще два фигуранта: Геннадий Афанасьев и Алексей Чирний — оба признали вину и получили по семь лет лишения свободы в колонии строгого режима.
С самого начала дело имело большой резонанс, воспринималось правозащитниками как политическое и было связано с вопиющим нарушением прав человека и международных норм, однако из-за тайны предварительного следствия мы не могли качественно проанализировать обвинение и ждали конца расследования. Теперь, когда следствие завершено, а основные доказательства уже представлены в суде, мы проанализировали все доступные материалы и можем сообщить о своих выводах.
Олегу Сенцову вменяется организация террористического сообщества (ч. 1 ст. 205.4), поджоги офиса «Русской общины Крыма» и регионального отделения «Единой России», квалифицированные следствием как теракты (пункт «а» ч. 2 ст. 205), подготовка к подрыву памятника Ленину, квалифицированное как приготовление к теракту (ч. 1 ст. 30 и пункт «а» ч. 2 ст. 205), и попытка приобрести для этого взрывные устройства (ч. 3 ст. 30 и ч. 3 ст. 222), незаконное приобретение и хранение оружия и взрывчатых веществ (ч. 3 ст. 222). Максимальная санкция за организацию террористического сообщества – пожизненное лишение свободы.
Сенцов не участвовал ни в поджогах, ни в подготовке к подрыву памятника. ФСБ считает, что он виновен в этих преступлениях, поскольку якобы был руководителем преступной группы и отдавал команды ее участникам. Единственным подтверждением этих команд были показания других осужденных — заключивших сделку со следствием Чирния и Афанасьева.
31 июля на судебном заседании по делу Сенцова и Кольченко Геннадий Афанасьев отказался от ранее данных на следствии показаний, сказав, что дал их под давлением. Чирний ранее сообщал украинскому консулу, что подвергался при задержании побоям и угрозам.
Видео со скрытой камеры, содержащее разговоры Чирния и Пирогова, в принципе опровергает версию о существовании постоянного террористического сообщества, которое причастно и к поджогам, и к подготовке взрыва памятника. Чирний неоднократно говорит, что делает взрывное устройство по своей инициативе и планирует подрыв с людьми, которые подозреваемыми или обвиняемыми по делу не являются. Эти противоречия в доказательной базе следствие проигнорировало. Часть утверждений обвинения и вовсе, с нашей точки зрения, выдумана следствием.
Мы считаем, что преследовать человека по обвинениям, основанным на доказательствах столь низкого качества, недопустимо.
У Александра Кольченко несколько иная ситуация, ему вменяется участие в поджоге офиса «Единой России» 18 апреля 2014 года, квалифицированное как теракт (пункт «а» ч. 2 ст. 205), и участие в террористическом сообществе (ч. 2 ст. 205.4). Он не отрицает, что участвовал в поджоге, а именно наблюдал за улицей, пока Чирний и Боркин поджигали здание. При этом Кольченко не признает вину, считая, что его действия не являются терроризмом. Согласно УК, он может получить до 30 лет лишения свободы.
Мы согласны с позицией Кольченко и его защиты и полагаем, что обвинение в теракте неадекватно обстоятельствам поджога. Поджог был совершен ночью, участники понимали, что офис был пустой, и не создавали намеренно угрозу жизни человека. Никто из группы не демонстрировал умысел на устрашение населения (обязательный признак теракта), не выдвигались никакие требования. В результате действий группы было разбито окно, выгорело, по разным оценкам, от 3 до 5 кв. м. внутри офиса. При этом на момент поджога симферопольский филиал «Единой России» не был зарегистрирован в Минюсте, и мы находим некорректным признавать его потерпевшим.
За последние годы офисы партии «Единая Россия» в различных регионах РФ неоднократно подвергались поджогам, иногда при схожих обстоятельствах, при этом преследования осуществлялись, как правило, по ст. 167 (умышленное уничтожение имущества) или по ст. 213 (хулиганство) УК. Максимальные санкции по этим статьям в три-четыре раза ниже, чем за теракт. Таким образом, преследование Кольченко не соразмерно ни нанесенному ущербу, ни стандартной российской практике.
Обвинение в участии Кольченко в террористическом сообществе мы находим голословным. Согласно материалам дела, Кольченко только однажды участвовал в неправовом действии с другими фигурантами дела.
Ряд факторов дает понять, что дело имеет очевидный политический подтекст. Одним из них является постоянное неуместное упоминание «Правого сектора». У следствия нет никаких реальных данных, свидетельствующих о том, что Сенцов или Кольченко имеют какое-либо отношение к этой запрещенной в России организации. Более того, по своим взглядам Кольченко – левый анархист, антифашист; национализм, даже умеренный, ему чужд.
С точки зрения тяжести и обоснованности обвинения, такая зацикленность на «Правом секторе» бессмысленна: преступления можно совершать и не имея отношения к нему, не будучи его сторонником, а принадлежность к «Правому сектору» не должна утяжелять ответственность. Мы полагаем, что на самом деле «Правый сектор» навязчиво включают в обвинение, чтобы создать примитивный медийный образ националистической угрозы в Крыму.
Беспрецедентным является и принуждение обвиняемых к смене гражданства с украинского на российское, несмотря на то, что они считают себя гражданами Украины и единственными документами, удостоверяющими их личность, являются украинские паспорта. Это приводит к нарушению их прав: к обвиняемым не допускают украинского консула, их не может защищать украинский адвокат.
Дело расследуется с масштабными нарушениями прав человека и международного права. Сама по себе оккупация Крыма Россией является незаконной, однако и в этом случае у оккупирующей державы есть обязательства, определенные Женевскими конвенциями и иными международными соглашениями. В частности грубым нарушением международного права является вывоз фигурантов дела с территории Крыма: угон гражданского населения с оккупированной территории запрещен по любым мотивам, а люди, которые обвиняются в диверсиях против оккупирующей державы, должны на время следствия, суда и тюремного заключения содержаться на оккупированной территории.
В то же время, Россия не расследовала надлежащим образом заявления Сенцова о пытках и угрозах со стороны ФСБ, которые, по его словам, применялись к нему 10 мая, за день до официального задержания, с целью получения признательных показаний. Защита предоставила справки о травмах, которые сохранились на теле Сенцова через три недели после задержания, но следствие и суд давали формальные и иногда издевательские ответы: например, что травмы были получены Сенцовым во время БДСМ-практик до ареста.
Мы требуем немедленного и безусловного освобождение Олега Сенцова, его полной реабилитации и тщательного расследования его заявлений о пытках со стороны ФСБ.
Мы также полагаем, что с Александра Кольченко должно быть снято обвинение в участии в террористическом сообществе, а обвинение в теракте переквалифицировано на адекватную правонарушению статью (например, ч. 2 ст. 167 УК РФ, уничтожение чужого имущества путем поджога). При этом обвиняемый немедленно должен быть возвращен в Крым, согласно международному праву, а следствие должно прекратить приписывать ему российское гражданство.
Признание лица политзаключенным не означает ни согласия ПЦ «Мемориал» со взглядами и высказываниями признаваемых политзаключенными лиц, ни одобрения их высказываний или действий.
Подробнее с позицией ПЦ «Мемориал» можно ознакомиться здесь: преследование Сенцова, преследование Кольченко.
