Дела против чеченцев в современной России

Для поддержания постоянного боевого настроя в своих гражданах государство вынуждено постоянно держать под рукой набор подходящих «образов врага». В нужный момент такого «врага» достаточно всего лишь достать, надуть и продемонстрировать. И от случая к случаю побеждать, развязав против него кампанию. Начиная с 90-х годов двадцатого века, в процессе двух русско-чеченских войн и между ними власть успешно использовала и раскручивала в этом качестве образ чеченца. Разгул преступности и кровопролитнейшие военные кампании, где обе стороны перешли границы дозволенного, способствовали тому, что в сознании россиян сложились устойчивые стереотипы: «чеченец-бандит», «чеченец-террорист», «чеченка-смертница». В такой ситуации даже явно сфальсифицированные уголовные дела против чеченцев вызывали общественное доверие, их жертвами стали десятки, если не сотни чеченцев по всей стране. В погоне за «чеченским следом» преследователи доходили до абсурда, умудряясь, согласно протоколам обыска, обнаружить по нескольку боевых гранат в задних карманах джинсов задержанных, однако даже умелая защита, разваливавшая в суде версию обвинения, как правило, не спасала попавших в колесо системы чеченцев от обвинительных приговоров.

Общественный резонанс удалось получить разве что двум делам: чеченской студентки Зары Муртазалиевой, обвиненной в терроризме, и предпринимателя из Санкт-Петербурга Заурбека Талхигова, персонально ответившего за весь «Норд-Ост» — захват террористами театрального центра на Дубровке в Москве и неудачный штурм центра, повлекший за собой гибель десятков заложников.

До сих пор содержатся под стражей задержанные в мае 2007 года при крайне странных обстоятельствах Умар Батукаев, Руслан Мусаев и Лорс Хамиев. Информации о деле крайне мало, однако известно, что версия обвинения колеблется от организации террористического акта в Москве на День победы — до подготовки покушения на президента Чечни Рамзана Кадырова.