Осуждены за Майдан
Правозащитный центр «Мемориал» считает, что в России имеется не менее 102 политзаключeнных, осуждeнных по разным мотивам, но одинаково беззаконно. Но есть два прецедента, очень похожих и одиозных даже на фоне других сфабрикованных дел. Я имею в виду дела участников «Евромайдана» Александра Костенко и Андрея Коломийца, осуждeнных российскими судами за то, что они участвовали в выступлениях украинской оппозиции в своей стране — Украине.
Дело Костенко: гибкий Уголовный кодекс
До начала событий на Майдане Александр Костенко служил в Киевском районном отделении ГУ МВД Украины в Автономной Республике Крым в городе Симферополь, уволившись оттуда в 2013 году из-за несогласия с руководством. С декабря 2013 по февраль 2014 года Костенко участвовал в протестах на киевском Майдане. После аннексии Автономной Республики Крым и города Севастополя Россией, опасаясь преследования, он остался на территории, контролируемой центральной властью Украины. Его опасения не были напрасны — известно, что ориентировка на него и других крымских участников Евромайдана была распространена по отделам полиции, а к его родителям приходили силовики.
То, как Костенко оказался в Крыму, до сих пор точно не ясно. Действительно ли его похищали или он по каким-то причинам решил вернуться на родной полуостров, неизвестно. Зато хорошо известно то, что было после того, как 5 февраля 2015 года его задержали бывшие коллеги, служившие теперь другой стране — России. В ходе задержания, по утверждению Костенко, сотрудники российских спецслужб сломали ему левую руку, а потом пытали, пока не добились от него показаний, в которых он оговорил себя (Александр отказался от них на суде). Известно, что факт перелома и других телесных повреждений подтвержден медосмотром и ответом аппарата российского Уполномоченного по правам человека в Республике Крым № 01–15/252 от 10 марта 2015 года (имеется в распоряжении ПЦ «Мемориал»).
Костенко был задержан и после этого арестован по обвинению в том, что 18 февраля 2014 года в ходе столкновений между участниками Майдана и сотрудниками «Беркута» в Мариинском парке города Киева он бросил кусок брусчатки в прапорщика милиции Полиенко. Полиенко, как и Костенко, на тот момент был гражданином Украины и проходил службу в рядах украинской милиции. Известно, что Полиенко «вспомнил» о причинeнном ему ушибе и написал заявление в отношении Костенко лишь 22 декабря 2014 года, по его собственному признанию, после того, как увидел ориентировку на него в отделе полиции.
Крымским силовикам надо было найти формальный повод привлечь Костенко и других участников Евромайдана к уголовной ответственности за участие в событиях на территории другого государства. Для этого преследовавшим Костенко пришлось обратиться к редко применяющейся на практике ч. 3 ст. 12 УК РФ, предусматривающей возможность уголовного преследования лица, совершившего преступление против гражданина Российской Федерации за еe пределами.
Обвинение и суд не смутило то, что, по материалам дела, «преступление» Костенко было начато и окончено 18 февраля 2014 года, когда и обвиняемый, и потерпевший являлись гражданами Республики Украины и находились в ее столице, а гражданами России стали постфактум. Защита не смогла убедить суд в том, что насилие в отношении прапорщика украинской милиции Полиенко, находившегося при исполнении в форме со знаками различия, по определению не могло было быть направлено в отношении гражданина какого-либо иностранного государства и что на момент совершения преступления не могло идти речи о наличии конкуренции различных национальных правовых норм. Несмотря на то, что применение в такой ситуации уголовного законодательства России противоречит принципам действия его одновременно и во времени, и в пространстве, данная трактовка была признана единственно верной.
Политический процесс
Cтараниями представлявшей гособвинение Натальи Поклонской суд был превращен в «процесс над Майданом». Политический характер дела был очевиден всем присутствующим. Судья Виктор Можлянский, судя по его аккаунтам в социальных сетях, являлся сторонником «Антимайдана» и, как свидетельствует защита, не скрывал своей враждебности. В качестве зрителей в зале присутствовали главным образом бывшие крымские беркутовцы из «Комитете по защите прав людей, пострадавших от Майдана».
Костенко объявили членом украинской правой партии ВО «Свобода», хотя руководство партии заявляло, что он никогда не состоял, обвиняли в участии в пытках и убийствах в подвале киевской городской администрации, т.н. «Гестапо». Некий молодой человек, выступавший на процессе под псевдонимом «Стeпа» и скрывавший свою личность, заявил, что в данном помещении майдановцы якобы пытали и убивали задержанных силовиков и мирных жителей, испытывали на них огнестрельное оружие. Об этом Костенко якобы рассказал «Стeпе» наряду с описанием того, как он кидал камни в сотрудников милиции 18 февраля 2014 года. В приговоре «оригинально» был описан мотив Костенко. Бывшего сотрудника МВД Украины обвинили в том, что тот якобы бросил кусок брусчатки в милиционера по мотивам идеологической ненависти и вражды к сотрудникам органов внутренних дел.
Обвинение, явно противореча букве и духу российского уголовного закона, выглядело шатко и неубедительно, однако у следствия имелся козырь — найденный в оружейном сейфе Костенко самодельный нарезной ствол к пистолету Макарова. В ходе судебного процесса две понятых показали, что не могли присутствовать на месте во время обыска в квартире Костенко и расписались в незаполненном до конца протоколе обыска. Они не видели момент обнаружения нарезного ствола, только его фотографии в пластиковом пакете, показанные сотрудниками МВД; на пакете в нарушении уголовно-процессуального кодекса РФ не было их подписей. Сам Костенко категорически отрицал факт хранения дома незарегистрированного оружия и утверждал, что ствол был ему подброшен в ходе обыска. Несложно догадаться, что суд отказался признавать протокол обыска недопустимым доказательством и не нашeл никаких нарушений.
15 мая 2015 года Киевский районный суд города Симферополя приговорил Костенко к 4 годам 2 месяцам колонии общего режима. Позже его срок был дважды уменьшен Верховным судом Крыма в общей сложности до 3 лет 6 месяцев колонии общего режима. Александра Костенко ещe два года будет отбывать наказание в исправительной колонии № 5 для бывших сотрудников МВД в пригороде Кирова, в 2 тысячах километрах от дома. Его младший брат, Евгений, был осуждeн к штрафу в размере 60 тысяч рублей за то, что он якобы показал неприличный жест судье, вынесшему приговор Александру. Самое страшное произошло с их отцом, Фeдором Костенко.
3 марта 2015 года Фeдор Костенко примерно в 16:00 въехал из континентальной Украины в Крым, судя по тому, что у него отключилась украинская SIM-карта и включилась российская. После этого он перестал отвечать на телефонные звонки и пропал без вести, его родственникам по сей день неизвестно его местонахождение. Сам Александр Костенко думает, что его отец мог быть похищен российскими спецслужбами. В пользу этой версии может свидетельствовать факт исчезновения на территории Крыма 10 крымскотатарских и украинских активистов в период с марта 2014 года по август 2015 года.
Дело Коломийца: конопля и «Беркут»
15 мая 2015 года, в день, когда выносился приговор майдановцу Александру Костенко, на Северном Кавказе был задержан другой участник украинских протестов зимы 2013—2014 гг. Уроженец Киевской области Андрей Коломиец тех событий переехал в Россию и начал встречаться с жительницей Кабардино-Балкарской Республики Галиной Залихановой. Он легально проживал в посeлке Янтарном, оформил там временную регистрацию и планировал зарегистрировать свои отношения с Галиной, пока в середине мая в их доме не прошeл обыск.
Обыск 15 мая в доме Залихановой был санкционирован Верховным судом Кабардино-Балкарской Республики. В ходе него, как утверждает Залиханова, в сейфе, принадлежащем еe бывшему мужу, полицейские из Центра по противодействию экстремизму обнаружили марихуану. Залиханова смогла убедить сотрудников полиции, что наркотики не принадлежат ей или Андрею, в связи с чем они не стали предъявлять формальных обвинений. Вместо этого полицейские забрали показавшегося им «подозрительным» Коломийца с собой в Нальчик, как они объяснили, для проведения беседы.
По истечении 3 часов, на которые Коломийца имели право задерживать, версии защиты и обвинения начинают расходиться. По утверждению сотрудников ЦПЭ, вечером 15 мая Коломийца отпустили после беседы. Ночь с 15 на 16 мая он якобы провел на скамейке в Нальчике, так как не успел уехать из города, а весь следующий день добирался до города Прохладный, попутно собрав 152 грамма дикорастущей конопли в окрестностях села Ново-Ивановское, но задержан был не в нeм, а в городе Чегем в ночь с 16 на 17 мая.
Теоретически, ночeвка в Нальчике и поездка в Прохладный, поблизости от которого находится посeлок, в котором жил Коломиец, возможны, однако последующее перемещение Коломийца в город Чегем полиция так и не смогла объяснить. В отличии от Прохладного, находящегося в 50 километрах к северо-востоку от Нальчика, и села Ново-Ивановского соседнего Майского района, Чегем граничит со столицей республики и расположен в 3 километрах к северо-востоку от неe. Причины, по которым Коломиец сразу после выхода из полиции не поехал домой, а вместо этого сутки собирал верхушки конопли и ездил по республике, следствие никак не объяснило. По версии же Коломийца, 15 мая его не отпустили домой, а продолжили удерживать в полиции без предъявления обвинений и допрашивать, а потом обвинили в хранении якобы собранной конопли. Оставлю на суд читателей оценку того, какая версия выглядит более правдоподобной.
Помимо обвинения в хранении наркотиков, Коломийца обвинили в покушении на убийство двух бывших сотрудников крымского «Беркута», которые якобы опознали его через полтора года после столкновений на улице Грушевского 20 января 2014 года. Процесс опознания в Нальчике проходил при участии двух значительно более старших статистов-кавказцев, визуально сильно отличавшихся от молодого украинца.
Без свидетелей
По версии следствия, попыткой убийства сотрудников «Беркута» из Крыма Козлякова и Гавриленко было то, что Коломиец в ходе уличного боя бросил в них не менее двух бутылок с зажигательной смесью, отчего на них загорелась верхняя одежда. На суде выяснилось, что Гавриленко и Козляков в течении месяца до свержения режима Януковича не обращались к украинским правоохранительным органам с просьбой признать их потерпевшими. Более того, объявленный жертвой покушения на убийство Гавриленко заявил, что не пошeл к врачу, потому что при поджоге он чувствовал боль, но не получил никаких телесных повреждений. Отметим, что информация о погибших в ходе противостояния в Киеве сотрудниках милиции доступна и доказывает, что все жертвы со стороны силовиков были вызваны огнeм из огнестрельного оружия, среди них не было погибших от ожогов.
Как и Костенко, Коломийца попытались представить участником одной из украинских националистических организаций. Следствие заявило, что Коломиец бросал бутылки с зажигательной смесью, находясь в рядах запрещeнной в России в 2014 году Украинской Повстанческой Армии (УПА). Причины такого выбора непонятны, потому что известно, что УПА была распущена в 1954 году и более не возрождалась (Коломиец родился в 1993 году). На суде Коломиец отказался от признательных показаний, в которых он подтверждал факт хранения наркотиков и покушения на убийство крымских милиционеров, в том числе и от утверждения, что он когда-либо состоял в УПА.
Других свидетелей преступления, кроме бывших сотрудников «Беркута», даже таких, как «Стeпа», суду не представили. Не удалось изучить вещественные доказательства, фотографии и видеозаписи — из-за их отсутствия, а новым показаниям подсудимого судья доверять не стал. Суд также не стал проверять заявления Коломийца о пытках, которым он подвергался в Нальчике, и отказался предоставить ему переводчика, несмотря на то, что Коломиец окончил школу в украинском селе и никогда не учился русскому письменному языку, которым, по утверждению адвоката, не владеет.
Всe остальное было очень похоже. Обвинение применило ранее испробованную на Костенко юридическую конструкцию, а суд — тоже Киевский районный города Симферополя — с ней согласился. Андрей получил 10 лет строгого режима и женился на Галине в СИЗО. Перспективы его освобождения столь же туманны, как и у остальных украинских политзеков.
Из-за непризнания присоединения Крыма к РФ Украина практически лишилась возможности защищать своих граждан, попавших в беду на территории полуострова. Тот же Андрей Коломиец несколько месяцев не мог узаконить отношения с женой из-за невозможности воспользоваться консульской помощью при смене документов. Позиция Украины в данном вопросе понятна. Сложнее объяснить то, почему у многих украинских политзеков возникают постоянные бытовые проблемы из-за скудности средств, которые могли бы перечислять на их счета в СИЗО и колонии. Это большие деньги для их родных и близких, но совсем небольшие — для целой страны, даже находящейся в таком сложном положении, как Украина.
У большинства политзаключенных в современной России слабая поддержка. Им помогают их родственники и организации, в которых они состоят. Им помогают правозащитники. Ни у кого из них, кроме украинцев, нет за спиной государства, которое могло бы их полноценно защищать. Факты говорят о том, что потенциал защиты Республикой Украиной своих граждан, находящихся в российских тюрьмах, далеко не исчерпан.
Автор — Игорь Гуковский, источник — openDemocracy
