Наталья Шарина о приговоре: «Мы вспоминаем «дело врачей»
В понедельник Мещанский суд Москвы приговорил Шарину к четырем годам лишения свободы условно, признав ее виновной экстремизме и растрате денежных средств. Суд решил, что она «совершила действия, направленные на возбуждение национальной ненависти и вражды, а равно унижение человеческого достоинства».
Шарина была заключена под домашний арест осенью 2015 года после обысков в библиотеке, которую она возглавляла. Следователи нашли в библиотеке книгу члена запрещенной в России украинской националистической партии УНА-УНСО Дмитрия Корчинского, которая в России включена в список экстремистских материалов.
- Экс-главе украинской библиотеки в Москве дали четыре года условно
- В деле директора украинской библиотеки всплыли «прозападные взгляды»
- Директора Библиотеки украинской литературы обвинили в растрате
На судебном процессе Шарина говорила, что, по ее мнению, книгу подобросили во время обыска. Ее изъяли при предыдущем обыске еще в 2010 году. «Поэтому нас удивило, что аналогичная книга была изъята при обыске в 2015 году», — говорила она в суде.
После приговора корреспондент Би-би-си Сара Рейнсфорд и другие журналисты спросили Наталью Шарину, почему она считает уголовное дело против нее политическим.
«Каждый хотел свою Надежду Савченко»
Наталья Шарина: Приговор вообще не соответствует действительности. Мне очень жаль, что ни одного довода нашего не было учтено, и в то же время ни единого свидетельства ни по одной статье никто в суде не дал.
Я потрясена всей этой ситуацией. Это настолько невозможно — быть осужденным только за то, что ты являешься директором библиотеки украинской литературы!
Все стало ясно во время прений, государственный обвинитель во время своего выступления признала, что это политический процесс. Мы на этом никогда не настаивали, мы думали, что все-таки [в суде] разберутся.
То, что такое в XXI веке происходит, наверное, через несколько десятилетий будут вспоминать. Мы вспоминаем «дело врачей», вспоминает 1937 год, и, к сожалению, мы, наверное, будем вспоминать это как показатель 2017 года.
И хочу повторить, что мне стыдно. В тот день, когда меня арестовали, 28 декабря 2015 года, я сказала что мне стыдно за то, что какие-то люди, которые обладают определенной властью, хотят поставить себе какие-то галочки, получить очередную звезду. Вот это очень обидно.
Обжаловать приговор будете?
Наталья Шарина: Да, конечно. Мне жалко библиотеку. Жалко, что то, что создавали, по сути, сегодня уничтожили. Фонды все уже упакованы и вывезены.
- Власти Москвы передали фонд Библиотеки украинской литературы «Иностранке»
- Власти Москвы не планируют закрывать Библиотеку украинской литературы
- Директор украинской библиотеки в Москве не признала себя виновной
А можете пояснить ситуацию с книгами [которые были изъяты при обыске]? Книги были в запасниках? Где они находились?
Наталья Шарина: В читальном зале и в абонементе ни одной книги, входящей в список экстремистских материалов на сегодняшний день, нет и не было.
Из 24 книг, которые мне вменяются, по существу 16 книг были подложены. Я на этом буду настаивать, и это видели сотрудники и камеры наблюдения.
То, что дела никакого нет, это совершенно точно.
Вы могли бы назвать людей, о которых вы говорили на прениях? Которые стоят за этим делом?
Наталья Шарина: Когда будем подавать аппеляционные жалобы, я думаю, это будет озвучено.
Я знаю, кто это все затевал, а какого уровня у них поддержка — я могу только догадываться.
Кому было нужно ваше уголовное дело?
Наталья Шарина: Я думаю, что кто-то захотел поставить себе очередную галочку на этой теме. Каждый хотел свою Надежду Савченко, что называется.
Вы верите в справедливость?
Очень много таких воспоминаний, когда у тебя давление 250 на 120, и вызывает скорую помощь супруг, и когда начальник отдела следственного говорит врачам: «Мы сейчас ее в больницу повезем». А вместо этого меня заталкивают в обезьянник, только вместо трех часов — на 12 часов.
Вы знаете, есть о чем подумать, и чувства смешанные. Я люблю свою страну и верю в нее. Мне бы хотелось, чтобы те, кто это затеял, были наказаны.
Особенно меня поражает, что подброшенные книги… Об этом все говорят! Это все видят, подменены вещественные доказательства. Мы все это показываем, и об этом никто ничего не говорит.
Это даже не обида… Я никогда не думала, что может произойти то, что мы здесь видели и слышали.
