«ФСБ считает моего мужа террористом»
Два месяца назад, в конце января 2018 года, в Петербурге задержали двух антифашистов — местного предпринимателя Игоря Шишкина и программиста из Казахстана Виктора Филинкова. Обоих ФСБ считает участниками некоего «террористического сообщества „Сеть“», цель которого — свержение действующей власти путем мятежа (часть 2 статьи 205.4 УК РФ; до десяти лет тюрьмы). Ранее аналогичные задержания прошли в Пензе — один из задержанных, петербуржец Арман Сагынбаев, дал признательные показания. По данным «Фонтанки», ФСБ спрашивали Шишкина и Филинкова о знакомстве с Сагынбаевым.
Виктор Филинков рассказал, что его пытали электрошокером и избивали. В феврале «Медиазона» опубликовала записи Виктора о первых сутках после задержания. О пытках заявил и свидетель по «делу антифашистов» — промышленный альпинист из Петербурга Илья Капустин (позже он уехал из России и попросил политического убежища в Финляндии). На прошлой неделе сотрудники ФСБ признали, что при задержании Филинкова ударили его электрошокером. Применение шокера они объяснили «служебной необходимостью». Заявившего о пытках Филинкова в марте перевели в СИЗО № 6 в Ленобласти: правозащитники считают, что это сделали «с целью надавить на Виктора».
В истории с арестом Игоря Шишкина тоже все непросто. В заключении рабочей группы Общественной наблюдательной комиссии Санкт-Петербурга (ОНК, контролирует соблюдение прав человека в местах принудительного содержания) зафиксированы травмы на его теле. Сам Шишкин о пытках не заявлял.
The Village записал рассказ жены Игоря Татьяны Созиновой о том, как молодая семья собиралась брать ипотеку на квартиру, а вместо этого в их жизни случились большой дом на Литейном, обыск, допрос, передачки в СИЗО и полная неизвестность.
Игорь
Осенью 2012 года, окончив институт в Уфе, я переехала в Петербург. К тому моменту сюда уже перебрались многие знакомые. У одних знакомых был свой спортзал — обычная качалка, и они пригласили меня туда (в Уфе я в последнее время занималась тайским боксом). Там я и познакомилась с Игорем. Ближе к началу зимы мы стали встречаться. Для меня это безумно быстро: думала, что я закрытый человек. Но Игорь был очень настойчив и открыт. В 2013 году мы начали вместе жить, а поженились в 2015-м.
Вот что меня в Игоре всегда удивляло: он очень добрый. Раньше я думала, что такие мальчики — типичные пацаны, спортивные и активные — совсем другие. Игорь же всегда хочет помочь людям. Он неравнодушен. Если чем-то заинтересовывается, погружается в тему полностью. Часто и без повода делает сюрпризы и подарки близким, друзьям.
Магазин
Два года назад у Игоря появился интернет-магазин веганского спортивного питания — единственный в своем роде в России. Собственное дело его поглотило. Он не спал ночами, запускал рекламу. Добавил новую продукцию. Решал вопросы с поставщиками. Оптимизировал работу курьерской службы. Сделал точки выдачи в нескольких петербургских магазинах. Углубился в тему индивидуального предпринимательства: изучал миллионы пабликов, каналы в телеграме (сейчас он просит распечатывать и присылать статьи оттуда). Я по профессии бухгалтер, но это совсем не мое. Так что помогала больше с техническими моментами, а закупками и аналитикой занимался он. Сейчас мне приходится переоформлять магазин на себя: так проще иметь дело с разными бюрократическими процедурами.
Взгляды
У меня с детства сформировалось мнение, что антифашист — это любой нормальный человек. Естественно, Игорь, как и я, антифашист. Мы оба против насилия и дискриминации. Игорь неравнодушен к несправедливости. На днях я наблюдала сцену в автобусе: женщина ругалась на какого-то мужчину с ребенком — «понаехали». Подумала, что Игорь не смог бы смолчать в этой ситуации.
Ему постоянно хочется что-то улучшить: у него миллион идей, как сделать проще, быстрее, оптимальнее. Даже сейчас он пишет о том, что сотрудники СИЗО могли бы поставить в изоляторе стиральную машину (сейчас ее там просто нет) и брать какую-то сумму за стирку — всем было бы лучше. Минимальный тренажерный зал или любая возможность заниматься спортом — уже был бы огромный плюс для задержанных (опять же, если это сделать платно, плюсы будут и у самого СИЗО).
Те же мысли у него по поводу периодичности свиданий. Игорь говорит, что у него садится зрение из-за недостаточного освещения в камере днем, а ночью, наоборот, свет никогда не выключают полностью: наверное, чтобы у сотрудников была возможность в любой момент посмотреть, что происходит в камере. Но если сделать ночное освещение по датчику движения или элементарно поставить выключатель, затраты на электричество у СИЗО сократятся немало, а у задержанных будет возможность полноценно отдохнуть.
Ипотека
Вечером 25 января 2018 года к нам в квартиру, которую мы снимали с друзьями, пришли с обыском. Это был четверг — на 10 утра пятницы у нас была назначена сделка по ипотеке. К тому моменту мы поняли, что экономически проще будет приобрести собственное жилье, а деньги тратить не на аренду квартиры, а на развитие бизнеса. Ипотеку оформляли на Игоря, кроме того, нам помогли его и мои родственники.
Недавно мы завели собаку: летом забрали у нашего друга-кинолога щенка лабрадора. Порода активная: для такой собаки нужна отдельная квартира, в съемной комнате с ней непросто. Плюс у нас живет кролик. В общем, мы планировали вести обычную оседлую жизнь.
Дверь открывается, на пороге — люди в масках и с пистолетами. Мы с соседом сперва решили, что Игорь с друзьями устроили шутку
Обыск
25 января я подменяла подругу, так что некоторое время была в офисе. У Игоря на семь вечера была намечена тренировка. Пришла домой — не было ни его, ни собаки, только один из наших соседей. Решила, что Игорь ушел на тренировку с собакой. Около девяти вечера позвонила ребятам в спортзал — оказалось, что Игоря там нет. Я начала переживать и звонить всем подряд.
И тут постучали в дверь. Я подумала: «О, они вернулись». Дверь открывается, на пороге — люди в масках и с пистолетами. Мы с соседом сперва решили, что Игорь с друзьями устроили шутку. И только когда положили на пол, поняла, что это не шутка. Собака, как выяснилось, была у них, где-то через час после начала обыска ее вернули — она вся извивалась. Показали бумагу на обыск, прочитала в спешке и мало что запомнила. Уже потом многое узнала из прессы.
Запугивали: статья, посадим, 10 лет… Спрашивали, где мы были в апреле 2017 года — во время взрывов в петербургском метро. Я вспомнила, что мы были в Европе: Игорь как раз нашел дешевые авиабилеты, и мы устроили евротур дней на 10. За все перелеты вышло около шести тысяч рублей — до сих пор трудно поверить: слетать домой мне обходится 15 тысяч в один конец. 3 апреля мы пришли к какой-то кафешке, чтобы поймать вай-фай, — открываем соцсети, а там миллиард сообщений: «Где вы? Что с вами?» Это родственники из других городов прочитали новости о взрыве в петербургском метро.
Допрос
В тот же вечер меня увезли в здание ФСБ на Литейном. Посадили в машину, сказали поставить телефон на авиарежим и никому не звонить. На Литейный мы ехали довольно долго. Сотрудники были немного измученные, заехали в магазин за какой-то едой.
Там меня продержали около часа. Потом отпустили и больше на допросы не возили. Кролика, который жил у нас, я в ту же ночь отвезла к своей сестре, потому что понимала: раз Игоря задержали, теперь я буду очень занята, выясняя, что происходит. Собаку на первое время взяли на передержку друзья. Сейчас я всех забрала обратно, но свободного времени у меня больше не стало.
Родные
Родственники Игоря — мама, папа, брат, бабушки — не верят в происходящее. Верят, что Игорь ни в чем не виновен. Терроризм — это нереально, это не про Игоря. Они стараются его максимально поддерживать.
Вообще, мама Игоря — очень современная. Мои родители переживают из-за любой, на мой взгляд, мелочи, а его мама относительно спокойна. Ей все можно рассказывать напрямую. Естественно, она в ужасе от происходящего, но не бьется в истерике, а спрашивает, как помочь.
22 марта было заседание по продлению меры пресечения (продлили до 22 июня. — Прим. ред.), присутствовали в том числе родственники и друзья Игоря. С ним нельзя было разговаривать — только рукой помахать. Он был очень рад, что мы пришли, улыбался.
Изолятор
Он находится в следственном изоляторе на Шпалерной. Родственникам положено не больше двух свиданий в месяц, только по четвергам. Мы видимся через стекло. Я думала, будет как в американских фильмах, но в итоге выглядит не совсем так: весь разговор слышно даже без телефонной трубки. Все прослушивается. Дело и режим обсуждать нельзя — нам сразу сказали: «Обсуждайте, например, погоду». Я советуюсь у Игоря по бизнесу, он спрашивает про друзей.
Игорь — веган. Недавно в изоляторе сменился поставщик питания, теперь вся каша не на воде, а на молоке, так что он не может ее есть. Остальное питание тоже не веганское. Стараюсь передавать ему хоть какую-то еду, а также витамины.
Когда запостила на фейсбуке информацию о том, что произошло и что нужна финансовая помощь, начальство тут же сказало «до свидания».
Работа
Я где-то прочитала, что мать одного из задержанных в Пензе уволили в тот же день, когда узнали, что ее сына в чем-то обвиняют. Подумала: «Господи, ну мать-то тут при чем?» А потом и меня тоже уволили с работы. Я администрировала сайт спортивного издания о ММА, боксе, кикбоксинге, но официально меня не оформили. Когда запостила на фейсбуке информацию о том, что произошло и что нужна финансовая помощь, начальство тут же сказало «до свидания». Впрочем, выплатили зарплату за два месяца вперед.
Так что теперь я занимаюсь только магазином. У меня невероятные расходы на адвокатов, документацию, передачи и прочее. Спасибо, помогают друзья и ОНК. Я где-то читала: вот, мол, Шишкину насобирали миллион на залог. Нет, это те деньги, на которые мы планировали покупать квартиру. Если стоит дилемма — собственное жилье или свобода для Игоря — естественно, мы выбираем свободу.
Будущее
Я вообще не представляю, как будут развиваться события. Мне очень важно сохранить магазин Игоря: это единственный источник доходов для нашей с ним семьи, а как долго будут такие затраты, как сейчас, неизвестно. Естественно, мне помогают родственники, друзья, но не ясно, сколько все это будет продолжаться.
Когда начались аресты, многие говорили, что это предвыборное: мол, надо было «раскрыть» что-то страшное. Почему взяли именно этих ребят, почему начались аресты в Петербурге, я не понимаю. Кто-то говорил, что якобы прислали список из 10 человек, которых надо задержать в Петербурге. Кто-то считает, что после выборов все успокоится. Другие говорят, что по таким статьям «никогда не успокаивается». Это меня больше всего пугает: что его все равно за что-нибудь посадят. Мне очень горько: всю его, нашу жизнь взяли и перевернули. У него было столько идей, энергии и сил для развития и движения, а теперь не понятно, чего ждать.
Яна Теплицкая
член ОНК Санкт-Петербурга
Я не большой специалист в том, как фабрикуются такие дела. Наверное, сначала продумывается общая концепция, назначается лидер и «ячейки». Затем задерживают первых участников, выбивают у них подтверждение существования организации, их знакомые назначаются участниками и так далее. Новых задержаний по этому делу, насколько мне известно, не было, но новые пытки (в Челябинске, Москве) были.
Что касается Игоря, то я, как мы и написали в своем заключении, считаю установленным применение сотрудниками УФСБ по СПб и ЛО пыток к обоим арестованным: и к Игорю, и к Виктору [Филинкову]. Причем в случае Игоря речь, вероятнее всего, идет о пытках в течение суток. Очевидно, что его процессуальная позиция по делу влечет невозможность заявления о пытках или подтверждения их факта. Но его процессуальная позиция не может помешать членам ОНК, журналистам или следователям (если бы последние захотели) расследовать обстоятельства, при которых на его спине появились ожоги, его глазница была сломана, а все его тело оказалось в синяках. Или тот факт, что его допрос (по документам) длился сутки, прерываясь, когда Игорь терял сознание.
