Чонгар, Крым, коллаборанты, суд и подкуп: как из российской тюрьмы спасли семью херсонцев

Год семья Барчуков из Херсона провела в российском плену. Первым оккупанты задержали Сергея Барчука, 35-летнего заместителя руководителя Главного управления Пенсионного фонда в Херсонской области . захватили здание фонда. Сергей на собственный страх и риск попытался вернуться в офис за остальной техникой, но там россияне устроили на него засаду.

После того как мужчина исчез, его отец Артем Барчук принялся хоронить компьютеры, которые сын уже вынес из Пенсионного фонда. Помогали ему жена Лидия, брат Алексей и друг семьи Олег Самотой. Всех четырех тоже задержали. Подробно о том, как происходили задержания и допросы членов семьи, журналисты МИПЧ рассказывали в первой части этой истории. Сегодня расскажем о том, что пленники пережили в российских тюрьмах, как вырвались на свободу и вернулись в Украину. 

Слева направо: Алексей Барчук, Олег Саматой, Лидия Подозерская, Сергей Барчук, Артем Барчук. Фото сделано сразу после плена

Часть II

Ад Чонгара

В Чонгарском СИЗО , которое россияне построили после оккупации Херсонщины, вновь прибывших заключенных заставляли бежать полусогнутыми в отдельную комнату, где приказывали раздеться догола. Пока одни работники изолятора осматривали вещи арестантов, другие издевались над ними: людям говорили голышом приседать, рассматривали татуировки, задавали вопросы, потом приказывали забрать вещи, но намеренно их разбрасывали — и так несколько раз.

Сами работники СИЗО называли это «прожаркой», говорит Артем (по воспоминаниям Алексея — «пропиской»). Барчуков не били, но они слышали крики других, так что знали, что не всем так везло.

В какой-то момент своей «прожарки» Артем поднял глаза на окупантов и понял, что одно из лиц ему знакомо. Впрочем, вспомнить, кто был этот белокурый молодой человек напротив, который тоже, очевидно, его узнал, херсонец не мог.

— Мне ваше лицо знакомо, — сказал Артем. Молодой человек сник, но не ответил. 

Через несколько дней блондин вызвал Барчука-старшего на допрос. Начал задавать стандартные вопросы, а потом неожиданно сказал:

— А как там «Фабрика»?   

Только тогда этот «пазл» сложился для Артема. Барчук-старший возглавлял в Херсоне Федерацию спортивного боулинга и лично знал многих игроков. Именно в местном ТРЦ Fabrika обычно проходили соревнования федерации, так что упоминание о локации помогло Артему понять, откуда он знает парня — тот был херсонским боулером-любителем по имени Алексей Година. Но так было в прошлой жизни. В этом же новом новолунии стал российским оперуполномоченным в Чонгарском СИЗО. 

Чонгарское СИЗО на Google Maps

Час попросил Барчука-старшего, чтобы тот не упоминал их знакомство. Артем спросил, может ли оперуполномоченный, который именно отвечал за распределение заключенных по камерам, подсадить к нему брата Алексея и Олега Самотоя. Тот отказал.

По словам Артема, руководство изолятора постоянно придумывало новые способы поиздеваться над заключенными. Одно из самых жестоких правил – арестантам запретили днем ​​лежать на кроватях, это разрешалось только ночью. Днем нужно было стоять, ходить или сидеть. 

– Потом запретили держать ноги на нарах, ноги должны висеть, – продолжает Артем. — Вот из-за этих ног, висящих на нарах и не достающих до пола, у половины людей пошли отеки, у меня тоже.

Алексей дополняет, что заключенным даже утреннее движение запрещали делать, также не разрешалось смеяться.

У камеры были под видеонаблюдением, как выяснилось позже, была и прослушка. Из-за любого нарушения установленных правил в заключенных врывалась команда из 5—6 человек.

— Камеру открывают, всех выгоняют в коридор, ставят с вытянутыми руками в поперечной растяжке лицом к стене, — вспоминает Барчук-старший. – Ноги раздвигают настолько широко, что у тебя на второй минуте все трясется. Вот ты стоишь, они переворачивают камеру, как будто делают обыск. И если в это время кто-то сделает не так, то его бьют бутсами по ногам, по стопам. Если кто-то не выдерживает и падает, снова кричат, ты снова встаешь, а потом забегаешь в камеру, и все это сопровождают удары и пинки.

Также заключенным запрещали громко разговаривать. Как-то парень по имени Артур — сосед по камере Артема — вслух разгадывал кроссворд. Охранникам это не понравилось. Поэтому всех сокамерников выгнали в коридор и провели с ними «воспитательную работу», а самого Артура жестоко избили. 

Вытянутые руки, поперечная растяжка, лицом к стене – в подобную позу во время осмотра камер ставят пленников во многих российских тюрьмах Фото: ТАСС

Где-то уже в конце февраля — начале марта 2023 в Чонгарское СИЗО для таких наказаний над заключенными стали приезжать отдельные люди. Артем называет их «буц командой». По мнению херсонца, это было подразделение ФСИН [Федеральная служба исполнения наказаний России], специализирующееся на подавлении бунтов.

Хотя во многих ситуациях к Барчуку-старшему относились снисходительно (как он считает, из-за его почтенного возраста), однако избиение в Чонгарском изоляторе мужчина тоже не избежал. Первый раз тяжелой киевлянкой по хребту его ударил инспектор из режима. Это произошло во время пересменки, когда заключенных после осмотра камеры загоняли из коридора назад. 

— Он попал мне по хребту, я упал, боль была сильной и острой, — вспоминает херсонец. — Ты же бежишь согнут, а позвоночник еще и выступает. Я едва не потерял сознание, крикнул громко — после этого они перестали такое практиковать. У меня все это болело еще полгода.

Как говорит Артем, у заключенных был постоянный перечень того, что запрещено делать, где было около 20 пунктов. Большинство из них были абсурдными. К примеру, в камере запрещали сушить полотенца в определенных местах или в определенное время. Как-то коридорный накричал на людей, чтобы они убрали полотенце. Они не поняли, какой именно он подразумевает, сняли один, но, наверное, ошиблись, потому что через некоторое время появилась «буц команда». Заключенных вывели в коридор и стали избивать. Артема сильно ударили по ребру.

Крым

Сергея Барчука из Херсонского изолятора еще 24 октября 2022 года отправили в Крым (в то время его родных как раз перевезли в Каланчак). Вместе с ним перевели еще 57 заключенных – Росгвардия погрузила всех в серый автозак и отправила на оккупированный полуостров. Так, заместитель руководителя херсонского Пенсионного фонда оказался в СИЗО № 2 в городе Симферополе.

Арестантов из Херсона приняли очень жестко, Сергей вспоминает о криках и унижениях, которыми их встретили коллаборанты и россияне. 

— Смотреть в лицо работникам СИЗО было категорически запрещено, — рассказывает собеседник МИПЧ. — Мы всегда должны были наклоняться на 90 градусов, смотреть на пол. Часто заставляли бегать так наклонными. Если все это не выполнялось, то применяли побои – удар по ноге, по ребру или еще куда-то. Так они поступали постоянно примерно первые два месяца.

Симферопольское СИЗО №2. Фото: Центр журналистских расследований

Затем избиений стало меньше. Сергей связывает это с тем, что в СИЗО заработала система видеонаблюдения – работники изолятора немного боялись переходить определенные границы. Однако это не значит, что заключенных перестали избивать, просто все делалось хитрее — арестанта, который «провинился», отводили в отдельную комнату без видеокамер и били уже там. 

Как и в Чонгарском СИЗО, в Симферополе заключённым запрещали лежать днем ​​на кровати. Сидеть можно было только на скамейке. 

Где-то за месяц родные в Херсоне, оставшиеся на свободе, нашли Сергея — они сняли крымского адвоката, который выяснил его место содержания. Родственники присылали в Крым передачи, передавали еду. 

Однажды к Сергею приехала следственная коллаборантка Виктория Соболь, которая его допрашивала еще летом 2022 года в Херсоне. Во время первого допроса она забыла, как говорит Барчук-младший, официально предъявить ему обвинение. В Симферополе Соболь пыталась исправить ошибку, но Сергей отказался с ней встречаться. 

— К тому моменту у меня уже был адвокат, я понял, что пыток больше не будет, поэтому отказал ей в даче показаний, — говорит херсонец, — и отказался подписывать документы задним числом. Она их потом подделала, как и мою подпись. Этот визит был очень важным, потому что потом сыграл мне на руку в том, чтобы меня уволили.

Девятого июня 2023 года у Сергея был очередной «переезд» — его перевели в Чонгарский изолятор, где содержали родных. Здесь отношение к заключенным было еще хуже. Барчук-младший говорит, что раз в неделю всех задержанных выводили в коридор и избивали.

— Если в Крыму мы, условно, понимали, за что нас избивают, то нет, — вспоминает он. — Выводили еженедельно, но били не всех, как кому попадется. Мне досталось два-три раза за эти три месяца.

По словам херсонца, били руками и ногами, ради чего специально приезжала все та же «буц команда», о которой рассказывает его отец. Обычно в издевательствах над пленниками участвовали 5—6 человек, к ним также приобщался один из заместителей руководителя СИЗО.

Освобождение  

Артему Барчуку казалось, что после Херсона россияне забыли о деле похищенных компьютеров — никаких допросов не было, понимание, что будет дальше, тоже. Так продолжалось до весны 2023 года. В марте-апреле, когда все они, кроме Сергея, находились в Чонгаре, Артема вызвали к следователю Виктории Соболь. 

– Мы готовим документы, чтобы отпустить вас под подписку о невыезде, – заявила коллаборантка. 

Барчук-старший спросил, идет ли речь о всех, в том числе и о его сыне Сергее. Она подтвердила это.

На тот момент делом Барчуков и Олега Самотоя занимались два адвоката — один был крымский, второй — Виталий Гераскин — недавно получил удостоверение адвоката в РФ. До полномасштабного вторжения он на протяжении 20 лет занимался адвокатской деятельностью в Херсонской области, работал при Адвокатском объединении Юридическая консультация Днепровского района Херсона.

Адвокат Виталий Гераскин, занимавшийся делом Барчуков .

На одной из встреч в СИЗО Гераскин сообщил Барчуку-старшему, что готовится суд, на котором должны избрать меру пресечения. 

18 или 19 июля Артема Барчука, Олега Самотоя и Лидию Подозерскую привезли на судебное заседание в Геническ, где после освобождения областного центра от РФ сконцентрировались почти все российские оккупационные органы захваченной части Херсонщины. В суде они узнали об изменении обвинения: вместо статьи 158 (кража, совершенная организованной группой в особо крупном размере) заключенные теперь проходили по статье 160 Уголовного кодекса РФ (присвоение чужого имущества, вверенного виновному). Это было важно для признания того, что Сергей Барчук действительно отвечал за компьютеры Пенсионного фонда. 

Тогда же судья принял решение отпустить Артема и Олега под домашний арест. Аналогичное решение по Лидии суд вынес на следующий день. Так, через год после своего незаконного заключения троица вышла из СИЗО. Впрочем, это был не конец их борьбы. К тому же Сергей и Алексей все еще находились под стражей. 

Наталья Барчук, оставшаяся на свободе жена Алексея, сняла дом в Чонгаре, где они отбывали домашний арест.

Наталья и Алексей Барчук. Фото: семейный архив

Как говорит Барчук-старший, в истории их окончательного освобождения немаловажную роль сыграл именно адвокат Гераскин. Он активно писал жалобы в разные инстанции по поводу незаконного ареста своих подзащитных. Эти обращения достались, в частности, Генеральному прокурору РФ, и о деле Барчуков знали и в Москве. В то же время сам Гераскин получил должность президента Адвокатской палаты РФ в оккупированном подкупе Херсонской области. Авторитет адвоката рос и это положительно сказалось на ходе дела.

– Он стал влиятельным лицом и его нельзя было проигнорировать, – комментирует Артем. — Уже начались «договорняки», как у них обычно бывает: адвокаты со следователями. Если не выходит, то договариваются с прокурорами, если не с прокурорами, то с судьями. Понеслись разговоры, что же с нами делать.

Переломным моментом в этой истории стал банальный подкуп. 

Так называемый «генпрокурор Херсонской области» Андрей Петров пригласил Гераськина на совещание, в ходе которого они договорились, что статья в деле будет снова изменена — на этот раз на 165 (причинение имущественного ущерба собственнику путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения). Особенностью статьи было то, что дело могло быть закрыто по соглашению сторон. Оккупационный «генпрокурор» озвучил цену вопроса — 2,5 млн рублей [750 тыс. грн].

Андрей Петров, россиянин, так называемый прокурор Херсонской области. Ранее в России занимал должность заместителя прокурора Кировской области

Друг Барчуков, проживавший в Крыму, быстро нашел деньги на неофициальный «выкуп» пленных. После того, как Петров получил всю сумму, события развивались очень стремительно: 31 августа Сергея и Алексея привезли из СИЗО в дом, где находились остальные члены семьи. Они подписали документы о смене статьи на месте. Российский следователь (на тот момент дело вел Денис Лаврентьев) сообщил, что дело закрывается, поскольку у Пенсионного фонда РФ больше нет к ним претензий. 

– Нас отпустили 31 августа. То есть, мы в камере только два дня не досидели до года заключения, а Алексей и Сергей просидели там 13 месяцев, — резюмирует Барчук-старший.

Еще 20 дней после увольнения херсонцы не могли получить свои паспорта, но в конце концов им поступили все документы.

Послесловие: путь домой

Алексей Барчук через территорию Крыма и Грузию выехал в Эстонию, где у него живет дочь и внуки. Артем с Лидией доехали до Варшавы, а затем вернулись в Украину: пожили во Львове, съездили отдохнуть в Карпаты и наконец добрались до Киева. На момент разговора с МИПЧ супруги собирались ехать домой в освобожденный Херсон. 

Сергей Барчук и Олег Самотой из Чонгара вместе проехали через оккупированную Донецкую область, Белгородскую область, а дальше, 24 сентября, попали в Украину через пункт пропуска «Покровка» Сумской области. Бывших заключенных россияне пропустили быстро и без проблем. 

— Как только пересекли границу, сразу начали разговаривать по-украински — это была большая радость, — признается Сергей. — Когда переходили, слышали выстрелы, взрывы, но все равно это очень приятно, потому что видишь украинские флаги, понимаешь, что ты уже дома, что все будет хорошо. После года этой постоянной депрессии, в которой находишься все время, это огромный контраст. Это огромное счастье.

Евгения Королева, журналистка МИПЧ