Включение в списки политзаключённых — не быстрый процесс, но поддержка жертв политических репрессий и не определяется этими списками

Нас часто спрашивают, почему имена многих фигурантов  явно политических дел так нескоро появляются в списках политзаключённых «Мемориала».

На этот вопрос невозможно ответить без пояснения смысла, который мы вкладываем в понятие «политзаключённый», и процедуры, в результате которой имена узников попадают в наши списки.

Называя лишённого свободы человека политзаключённым, мы опираемся на понимание этого термина Парламентской Ассамблеей Совета Европы, которая впервые официально сформулировала его в 2012 году. Однако резолюция ПАСЕ излагает это понимание в весьма кратком и общем виде, а при использовании такого важного понятия крайне желательно обеспечивать одинаковый подход ко всем лишённым свободы людям, максимальную точность и объективность, оставлять как можно меньше пространства для произвольных оценок. Поэтому мы в своей работе по составлению и ведению списков политзаключённых используем Руководство по определению понятия «политический заключённый». Этот документ, разработанный группой правозащитников из нескольких стран Восточной Европы, детализирует и разъясняет подход, сформулированный ПАСЕ, в целях его единообразного практического применения. Для того, чтобы включить человека в список политзаключённых, мы должны аргументированно обосновать соответствие его лишения свободы тем критериям, которые описаны в Руководстве.

Разумеется, ни понимание ПАСЕ, ни толкование понятия «политзаключённый» упомянутым Руководством или «Мемориалом» не являются единственно возможными. Ни у кого нет монополии на этот термин, и любой человек  вполне может давать ему другое определение.
Наш подход предполагает, что мы признаем политзаключёнными людей, которые в демократическом обществе не должны были бы быть лишены свободы, то есть чьё лишение свободы нарушает закреплённые в международных документах или общепризнанные принципы права, и в преследовании которых при этом есть политический мотив. Фактически каждый раз, когда мы включаем человека в список политзаключённых, мы обвиняем конкретных судей, прокуроров, следователей и в целом российское государство в преступлении.

Такой формат высказываний от имени столь авторитетного источника, как «Мемориал», лауреат Нобелевской премии мира, неизбежно накладывает на нас особенную ответственность. Мы не должны позволять себе идти на поводу у собственных эмоций или политических предпочтений.

Разумеется, при оценке преследования, осуществляемого на основании заведомо неправовых норм — вроде уголовных статей о «дискредитации» или «фейках» об армии, об «иноагентах» или «нежелательных организациях», об участии в объединениях, незаконно и необоснованно объявленных «террористическими» или «экстремистскими» — всё просто. Таких норм и оснований преследования быть не должно и, в общем случае, любой лишённный свободы на их основании — политзаключённый.

Но большая часть политических репрессий в России и на оккупированных территориях Украины осуществляется на основании уголовных норм, которые возможны и реально существуют и в демократическом обществе. В таких делах применяется заведомо ложная квалификация правомерных действий, заказные экспертизы,  фальсификация доказательств, лжесвидетельства принуждение, пытки и т.д. И для оценки таких уголовных дел нам в большинстве случаев уже не обойтись без анализа конкретных обстоятельств дела, лучше всего — документов обвинения и защиты. Получение таких материалов и их анализ требуют времени. Более того, российские власти с каждым годом всё больше ограничивают и затрудняют доступ к этой информации.

Этот ответственный подход находит своё отражение и в нашей процедуре. Мы готовим информационно-аналитические справки по каждому такому делу, и на их основании Совет нашего Проекта, состоящий из более чем десяти видных российских правозащитников, принимает решение о том, что конкретный случай лишения свободы соответствует критериям, изложенным в Руководстве, а значит — что мы можем считать человека политзаключённым. Только после этого мы публично сообщаем о признании, включаем имена узников в списки политзаключённых и размещаем справки на нашем сайте.

Это происходит не так быстро, как хотелось бы, но такой подход позволяет нам сохранить на высоком уровне авторитет наших списков и доверие к ним во всём мире. В то же время, мы прилагаем усилия для того, чтобы, не теряя качества, вести пополнение списков политзаключённых быстрее.Подчеркнём, что эти списки дают достоверную оценку нижней границы числа политзаключённых, а реальное их количество конечно же, гораздо выше.

Но поддержка жертв политических репрессий не сводится к спискам политзаключённых, кто бы их ни вёл. Мы уверены, что проявлять солидарность и обеспечивать поддержку необходимо по отношению ко всем этим жертвам, не дожидаясь их включения в списки — с самого первого момента, когда становится известно о том, что человек лишён свободы по обвинению, которое имеет признаки незаконности и политической мотивации. Для этого мы создали и постоянно расширяем на нашем сайте список других, не включенных пока в списки политзаключённых жертв политических репрессий, которые лишены свободы. Мы ставим перед собой цель, чтобы сведения обо всех таких жертвах, включая информацию о способах их поддержки, появлялись в публичном пространстве практически в режиме реального времени. На данный момент в нашей базе данных только людей, чьи имена известны — более 3000 человек. Размещение доступной информации обо всех неизбежно займёт время, но мы намерены решить эту задачу в кратчайшие возможные сроки.