«Жизнь и в тюрьме — прекрасна». Письмо политзаключенного Андрея Трофимова, которое придаст сил тем, кто на воле

Андрей Трофимов — гражданский активист, который участвовал во всех известных российских протестах 2010-х годов. После вторжения России в Украину он тоже резко выступил против и начал публиковать антивоенные посты. В мае 2022 года Трофимов был арестован и приговорен к 10 годам заключения за «призывы к экстремизму», «фейки об армии» и «приготовление к участию в вооруженном формировании». В своем последнем слове он сделал несколько политических и антивоенных заявлений и назвал Владимира Путина «хуйлом». Это выступление легко в основу второго уголовного дела против Трофимова — об оправдании терроризма и «дискредитации» армии. Срок был увеличен до 13 лет. «Мемориал» считает Трофимова политическим заключенным.

Трофимов лишен свободы с 7 мая 2022 года, из неволи он пишет письма, переполненные оптимизмом и светом. Он не сдается и призывает не сдаваться тех, кто на воле. С разрешения политзаключенного «Первый отдел» публикует его последнее послание — «сочинение», как он сам его называет.

«Как я провел… три года в тюрьме… Интересно и с пользой»

Три года [в заключении] у меня было 7-го мая (если считать от дня задержания) или 8-го (со дня помещения в СИЗО). За это время я приобрел множество друзей по всему миру, прочитал несколько отличных книг и сам написал ряд текстов, которыми горжусь. Из других успехов: выход в открытом суде с плакатом про Путина, попадание в книгу Бориса Акунина и в Telegram Александра Невзорова, включение меня в список политзеков Советом по политическим заключенным «Мемориала». А интересных приключений было вообще без счета (и не про все еще можно рассказывать). Ну и как мне удается жить в тюрьме с таким вот откровенно веселым настроем? Что дает мне силы надеяться?

Откровенно говоря, надежда тут не при чем. Надежда — это же про будущее. А я при попытке угадать будущее вижу или ядерный гриб над Москвой, или собственную смерть в какой-нибудь «Полярной сове» через много-много тюремных лет. Ну и как жить? Да спокойно, как дохлый удав. Для «затравки» к этому сочинению мне прислали подборку слезоточивых историй о том, что удерживает от суицида американских школьников. Мне проще: я дедушка, и у меня богатый жизненный опыт. Вот, что я знаю из опыта:

1. Путин — сдохнет.

Когда я говорю это сотрудникам СИЗО (особенно родившимся при Путине), они смотрят на меня так, словно я предсказываю скорее погасание Солнца. А я-то видал в гробу Брежнева, Андропова и Черненко (пусть по телевизору, но в прямом эфире). А у гроба Ельцина я был лично. Все они смертны: и светлые, как Горбачев и Ельцин, и темные, как Сталин. Сдохнет и Путин — и в масштабе моих тюремных сроков — довольно скоро.

2. Морок спадает неожиданно и быстро.

Это знают все участники событий августа 1991-го. Я помню прекрасно свои ощущения у стен Белого дома в ночь на 21-е, когда мы там, сцепившись локтями, слушали автоматные очереди со стороны Садового кольца: «Через несколько минут все тут умрем». И помню ощущения вечером 22-го при взгляде на подсвеченный прожекторами триколор над Белым Домом: «Господи, так же не бывает!». Думаю, эти же воспоминания дают сейчас силы и политзеку Алексею Горинову, который тоже там был. Морок бывает страшным, но вечным — не бывает.

3. Жизнь и в тюрьме — прекрасна.

Я тут встретил таких невероятных людей, как Людмила Разумова и Александр Шестун, и я не знаю, быть может, новую потрясающую встречу мне готовит и сегодняшний вечер (соседняя одиночная камера уже дня два как пустует 😊). Причем внезапную радость может принести знакомство вовсе не с политзеком. Вот вам история из марта прошлого года.

Я сидел в карцере на спецблоке: сводчатые потолки от конюшни 1805 года постройки и окованные сталью деревянные двери тоже XIX века. А XX век там отметился батареей отопления, трубы от нее уходили в стену. И вокруг труб были кольцевые щели. Через них мы и переговаривались с Алексеем, он отбывал ШИЗО в соседней такой же камере (срок – 18 лет, заказное убийство в составе организованной группы киллеров). Хорошо познакомившись, мы выяснили, что оба любим песню «Есть только миг» (из к/ф «Земля Санникова»). Полный текст мы вспоминали вдвоем, Алексей записывал. А потом было так: Николаич! Видишь нитку под нижней трубой? Тяни потихоньку! И ко мне через щель приезжает на веревочке карамелька «Дюшес» (едва пролезла). Леденец я немедленно засосал, а глядя на фантик, вспомнил, что у соседа есть почтовый конверт, но письмо на волю он отправить не может — конверт без марки. А у меня были заначены три марки — по 10 руб., я их закрутил в фантик. Леха! Тяни теперь к себе! — От души, Николаич!

Через пару дней срок в ШИЗО у соседа закончился, и он переехал в общую камеру. А еще через пару дней выводят меня на прогулку, надеваю я в каптерке зимнюю куртку (верхнюю одежду нельзя с собой в карцер), выхожу в обледенелый заплеванный прогулочный дворик, лезу в карман за перчатками — и вытаскиваю вдруг здоровенную шоколадную конфету! С кофейной начинкой! Я таких и на воле не ел! (У меня диабет вообще-то) Это было совершенное невероятное счастье.

БУДЕМ ЖИТЬ!