Пономаренко Роман Юльевич

Полное описание

По версии обвинения, в 2020 году Пономаренко прошёл обучение в центре «Десна» на территории Черниговской области Украины, где приобрёл знания, практические умения и навыки по обращению с оружием, взрывными устройствами и взрывчатыми веществами. Затем он вступил в 46-й отдельный батальон спецназа ВСУ «Донбасс», который обвинение определило как террористическое сообщество, и проходил в нём службу с августа 2020 года по сентябрь 2021 года. На этом основании Пономаренко было предъявлено обвинение в участии в террористическом сообществе и прохождении обучения в целях осуществления террористической деятельности по ч. 2 ст. 205.4 УК РФ и ст. 205.3 УК РФ.

Обстоятельства задержания Пономаренко остаются неизвестными, однако, учитывая, что это произошло в 2024 году, к тому времени он уже не состоял на службе в батальоне и являлся гражданским лицом.

Уголовное дело Романа Пономаренко поступило в суд в июле 2024 года. На первом заседании 16 сентября прокурор огласил обвинительное заключение, в котором утверждалось, что Пономаренко в июле 2020 года заключил контракт с 46-м отдельным батальоном специального назначения «Донбасс-Украина», прошёл обучение в центре «Десна» в Черниговской области, а также с августа 2020 по сентябрь 2021 года принимал участие в боевых действиях на территории бывшего аэропорта «Северодонецк», принимая больных и раненых в должности санитарного инструктора. 19 марта 2024 года сотрудники ФСБ РФ выявили факт участия Пономаренко в батальоне «Донбасс-Украина» и обучения в «Десне», о чём он не сообщал органам власти — «то есть умышленно не воспользовался возможностью освобождения от уголовной ответственности».

По утверждениям государственного обвинителя, представленные в суде письменные материалы, в том числе протоколы следственных действий с участием Пономаренко, свидетельствуют о его участии в батальоне «Донбасс». Также в судебном заседании были оглашены международные нормативно-правовые акты о противодействии терроризму, информационные материалы об истории создания батальона, содержащие утверждения о совершении его участниками в разное время общеуголовных преступлений в отношении мирного населения на территории Луганской области, а также медицинские справки и характеристики обвиняемого. Вина Пономаренко также подтверждалась показаниями пятерых свидетелей.

Роман Пономаренко полностью признал вину, однако заявил: «Я служил простым медиком и преступлений с моей стороны никаких не было, я выполнял только свои обязательства по медицинской части». Его адвокат перед вынесением приговора подчеркнул: «Прошу при назначении наказания учесть, что на иждивении Пономаренко находятся престарелые родители, а сроки наказания по данным статьям очень большие — он может их уже не увидеть. Прошу суд быть снисходительным при назначении наказания, прошу также учесть, что Пономаренко имеет хроническое заболевание — гепатит — достаточно тяжёлое, в связи с этим прошу не наказывать так жёстко, полагаю, что он заслуживает небольшого, но снисхождения».

22 октября 2024 года судья Южного окружного военного суда Генералов Александр Васильевич признал Пономаренко виновным по предъявленным обвинениям и назначил наказание в виде 18 лет лишения свободы в колонии строгого режима.

21 мая 2024 года Роман Пономаренко был включён в список экстремистов и террористов Росфинмониторинга.

Основания признания политзаключённым

Роман Пономаренко был привлечён к ответственности за службу в 46-м отдельном батальоне специального назначения «Донбасс-Украина», названный в приговоре террористическим сообществом. В этом подразделении он проходил военную службу до сентября 2021 года, то есть ещё до начала полномасштабного вторжения российских войск в Украину.

46-й отдельный батальон «Донбасс-Украина» с момента своего формирования 17 января 2015 года является официальным подразделением Вооружённых Сил Украины и входит в состав 54-й отдельной механизированной бригады. Батальон финансируется из бюджета государства, подчиняется единому командованию и выполняет общие с ВСУ боевые цели и задачи. Он был создан на основе батальона специального назначения «Донбасс» — добровольческого подразделения территориальной обороны, сформированного в апреле 2014 года, но при этом является отдельным подразделением, не тождественным своему предшественнику.

Как 46-й отдельный батальон «Донбасс-Украина», так и батальон «Донбасс» в числе других вооружённых формирований ВСУ были включёны в список террористических организаций в «ДНР». Однако соответствующие решения «Верховного суда ДНР» о признании этих формирований террористическими организациями не являются легитимными, поскольку само образование «Донецкая народная республика» является нелегитимным по факту своего незаконного самопровозглашения. 

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в п. 22.2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 N 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности», «террористическое сообщество — это устойчивая группа лиц, заранее объединившихся в целях осуществления террористической деятельности либо для подготовки или совершения одного либо нескольких преступлений, предусмотренных статьями 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279, 360 и 361 УК РФ, либо иных преступлений в целях пропаганды, оправдания и поддержки терроризма». Если в батальоне «Донбасс-Украина» существовала такая группа, то обвинение обязано было доказать время, место и способ её создания, круг лиц, в неё входящий, выяснить, как в ней распределялись роли, какую именно террористическую деятельность осуществляли её участники, какие конкретные преступления они готовили или совершали и прочие обстоятельства, входящие в предмет доказывания согласно ст. 73 УПК РФ. Однако вместо этого обвинение просто бездоказательно называет всё воинское подразделение — батальон «Донбасс-Украина» —  террористическим сообществом. 

Согласно п. 22.5 указанного Постановления Пленума Верховного Суда РФ, «преступление в форме участия лица в террористическом сообществе считается оконченным с момента вхождения в состав такого сообщества с намерением участвовать в осуществлении террористической деятельности либо в подготовке или совершении одного либо нескольких преступлений, предусмотренных статьями», перечисленными в п. 22.2 Постановления. Соответственно, помимо доказывания факта существования «террористического сообщества — батальон “Донбасс-Украина”» обвинение и суд обязаны также доказать, в какой конкретно террористической деятельности, в подготовке или совершении каких именно преступлений намеревался участвовать Пономаренко.

При этом можно уверенно говорить о том, что на практике при рассмотрении в судах других подобных дел это требование не выполняется — намерение обвиняемого участвовать в осуществлении террористической деятельности никак не доказывается: суд считает сам факт прохождения службы в соответствующем воинском подразделении участием в террористическом сообществе. Например, именно такую позицию занял Южный окружной военный суд в своём решении от 20 декабря 2023 года по делу Владимира Линника, также обвиняемого по ч. 2 ст. 205.4 УК РФ («Участие в террористическом сообществе»), однако в связи со службой в батальоне «Айдар». Намерения обвиняемого никак не доказывались, прохождение Линником службы в этом подразделении было достаточным для вынесения приговора.

Уголовное преследование украинских военнослужащих по обвинениям в участии в террористическом сообществе лишь за службу в подразделениях Вооружённых Сил и Национальной гвардии Украины, таких как батальон «Донбасс-Украина», имеет своей целью именно создание оснований для коллективного наказания действующих или бывших военнослужащих за выполнение ими своего воинского долга. Их преследуют не за конкретные преступные действия, а исключительно за факт службы в вооружённых подразделениях Украины, а подобные «суды» проводятся российскими властями с пропагандистской целью. Российские власти пытаются создать ложное впечатление о преступном характере любых осуществлявшихся Украиной с 2014 года действий по реализации её неотъемлемого, предусмотренного ст. 51 Устава ООН права на самооборону от явной и скрытой российской агрессии и по защите своей территориальной целостности. Помимо того, можно полагать, что российские власти проводят такие «суды» из мести борцам за единство Украины, а также чтобы запугать действующих украинских военнослужащих.

Такие обвинения противоречат положениям Женевской конвенции от 12 августа 1949 года об обращении с военнопленными, запрещающей преследовать комбатантов за сам факт участия в вооружённом конфликте на одной из сторон. Подобное преследование недопустимо и в отношении бывших участников боевых действий задним числом, поскольку прямо противоречит ст. 70 Женевской конвенции о защите гражданского населения, согласно которой никто не может быть привлечён к ответственности за действия, которые не являлись преступными в момент их совершения. Эти гарантии распространяются как на военнослужащих, попавших в плен, так и на тех, кто в плен не попал.

Как подчеркнула представительница Управления Верховного комиссара ООН по правам человека Равина Шамдасани, согласно международному праву, лица, имеющие статус военнопленного, обладают иммунитетом и не могут быть привлечены к ответственности за участие в военных действиях в ходе вооружённого конфликта. Их также не должны судить за «законные действия, совершённые в условиях конфликта, даже если такие действия могут считаться преступлением в соответствии с местными законами».

На невозможность квалификации действий участников вооружённого конфликта на основании антитеррористических норм указывают, например, несколько международных договоров, направленных на борьбу с терроризмом, которые ратифицировала Российская Федерация. Так, они прямо утверждают: «Действия вооружённых сил во время вооружённого конфликта, как эти термины понимаются в международном гуманитарном праве, которые регулируются этим правом, не регулируются настоящей Конвенцией, как и не регулируются ею действия, предпринимаемые вооружёнными силами государства в целях осуществления их официальных функций, поскольку они регулируются другими нормами международного права». Подобные положения закреплены, например, в Конвенции о борьбе с финансированием терроризма 1999 года (ст. 21), Конвенции о борьбе с бомбовым терроризмом 1997 года (ст. 19) и Конвенции о борьбе с актами ядерного терроризма 2005 года (ст. 4).

Тем самым эти договоры исключают квалификацию действий личного состава сторон конфликта, осуществляемых в рамках этого конфликта, на основании норм по борьбе с терроризмом. Они должны быть оценены в соответствии с международным гуманитарным правом, которое, в свою очередь, не подразумевает ответственности лишь за обычное участие в боевых действиях.

При этом особенностью применения ст. 205.4 УК РФ, в том числе в отношении бывших или действующих украинских военнослужащих, является то, что руководители и участники «террористического сообщества» фактически узнают о том, что оно является таковым, только в момент предъявления им обвинения в организации его деятельности или участии в нём. Это позволяет оценивать правоприменительную практику по этой статье как теоретически ещё больше нарушающую права привлекаемых по ней граждан даже по сравнению с практикой применения ст. 205.5 УК РФ («Организация деятельности террористической организации»), предусматривающей возможность добровольного прекращения деятельности организации после вступления в силу решения суда о признании её террористической и её запрете.

На основании вышеизложенного мы полагаем, что обвинение Пономаренко в участии в террористическом сообществе (ч. 2 ст. 205.4 УК РФ) является незаконным и необоснованным, поскольку он преследуется не за совершение каких-то конкретных террористических действий или преступлений, а за сам факт предполагаемой принадлежности к батальону «Донбасс-Украина», который произвольно, без каких-либо минимальных юридических оснований рассматривается российским следствием как «террористическое сообщество».

Кроме того, в соответствии с п. 1 ст. 16 Дополнительного протокола к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающегося защиты жертв международных вооруженных конфликтов, ни при каких обстоятельствах ни одно лицо не может быть подвергнуто наказанию за выполнение им медицинских функций независимо от того, в интересах какого лица выполняются эти функции. П. 13 Наставлений по международному гуманитарному праву для Вооружённых Сил Российской Федерации, утверждённых Министром обороны Российской Федерации 8 августа 2001 года, также утверждает принцип ненаказания медицинского персонала и подчёркивает, что в соответствии с нормами международного гуманитарного права не имеет значения, какой стороне оказывается медицинская помощь. В этом контексте военно-медицинский персонал обязан оказывать помощь «без различия по каким бы то ни было соображениям, кроме медицинских».

Пономаренко проходил службу в должности санитарного инструктора и был приговорён в том числе за оказание медицинской помощи больным и раненым военнослужащим, то есть за выполнение функций военно-медицинского персонала. Однако уголовное преследование за это запрещено вышеуказанными нормами международного гуманитарного права. Прохождение обучения по боевой подготовке или даже возможное наличие у Пономаренко стрелкового оружия во время службы не имеет значения, поскольку военный медицинский персонал имеет на это право, что закреплено, например, в п. 1 Наставлений по международному гуманитарному праву для Вооружённых Сил Российской Федерации.

Аналогичным образом мы считаем неприменимой к Роману Пономаренко статью ст. 205.3 УК РФ — «Обучение в целях осуществления террористической деятельности», так как он, являясь военнослужащим, обучался боевым навыкам не с целью «осуществления террористической деятельности», а с целью выполнения легитимно возложенных на него боевых задач в рамках установленной в любых регулярных воинских подразделениях процедуры. 169-й учебный центр «Десна» — учебный центр Сухопутных войск Вооружённых сил Украины, в состав которого входит медицинский батальон. Обучение, пройденное Пономаренко, являлось частью и условием военной службы и не может, как и сам факт прохождения военной службы, в том числе и в период военных действий, влечь за собой уголовную ответственность. 

Как следует из оглашённого в суде обвинительного заключения, 19 марта 2024 года сотрудниками ФСБ был выявлен факт участия Пономаренко в батальоне «Донбасс-Украина» и прохождения обучения, о чём он не сообщал органам власти — «то есть умышленно не воспользовался возможностью освобождения от уголовной ответственности». По всей видимости, на момент «выявления» этого факта Роман Пономаренко не был военнослужащим уже больше двух лет, а вёл мирную жизнь на оккупированной Россией территории. Очевидно, участие мужчины в деятельности украинского военного подразделения было прекращено им по своему желанию, а не вследствие его задержания или начала производства в его отношении следственных действий.

Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал», продолжающий работу Программы поддержки политзаключенных Правозащитного центра «Мемориал», согласно международному руководству по определению понятия «политический заключённый», находит, что уголовное дело против Романа Пономаренко является политически мотивированным, направленным на упрочение и удержание власти субъектами властных полномочий. Лишение свободы применено к нему в нарушение права на справедливое судебное разбирательство и иных прав и свобод, гарантированных Конституцией России и Международным пактом о гражданских и политических правах, а также Женевских конвенций об обращении с военнопленными и защите гражданского населения. 

Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» считает Романа Пономаренко политическим заключённым, требует прекращения его уголовного преследования и соблюдения в его отношении требований норм международного права.

Признание людей политзаключёнными не означает ни согласия Проекта «Поддержка политзаключённых. Мемориал» с их взглядами и высказываниями, ни одобрения их высказываний или действий.

Дата обновления справки: 15.06.2025 г.