Сиомик Игорь Викторович

Полное описание

В марте 2023 года в Санкт-Петербурге пришли с обыском к 34-летнему местному жителю Игорю Сиомику. Бойцы СОБР сначала взломали дверь подъезда, затем ворвались к мужчине в квартиру, сбили его с ног и заковали в наручники. Сиомика заставили на камеру дать «признание» — что он якобы нашёл подработку курьером, «переносчиком денег» с целью «собирать эти деньги и переправлять их на карты бандформированиям на Украину» — так мужчина произнёс дрожащим голосом на видео. Во время своей речи он один раз запнулся, отвёл взгляд вбок на тумбочку (где, возможно, находился заготовленный для него текст), затем продолжил говорить, после чего запись оборвалась на полуслове. Кадры с вторжением в квартиру Сиомика и его «допросом» показал телеканал РЕН ТВ, сопроводив публикацию заголовком «Телефонный мошенник обирал пенсионеров и отправлял миллионы “Азову”». В заметке утверждалось, со ссылкой на слова анонимного «собеседника», что Сиомик «собирал деньги, которые были украдены у пенсионеров. Преступный центр обзванивал стариков, запугивая их и заставляя снимать средства с карт. Затем эти средства со счетов снимал Сиомик и переводил в группировку, финансировавшую ВСУ. Деньги дальше уходили на содержание националистических группировок, их вооружение, а также планирование и подготовку терактов в России. Часть средств украинская группировка оставляла Сиомику».

Согласно официальному обвинению, с 1 октября 2022 года по 14 марта 2023 года Сиомик, «действуя умышленно, из корыстных побуждений, вёл электронную переписку с неустановленными лицами, представляющими интересы вооружённых сил Украины и радикальных националистических организаций, в целях оказания материальной помощи и финансирования указанных организаций, в том числе украинского военизированного националистического объединения “Азов”». 

По поручению этих неустановленных лиц, «за вознаграждение» он «в указанный период при неустановленных обстоятельствах» якобы осуществлял сбор денежных средств на территории Санкт-Петербурга с целью финансирования «террористической деятельности “Азова”». По версии следствия, Сиомик встретился с неустановленным лицом, от которого получил денежные средства в сумме 20 тысяч рублей, которые внёс 01 ноября 2022 года на свой банковский счёт. В дальнейшем, «с 11 часов 20 минут 01 ноября 2022 года по 16 часов 51 минуту 26 января 2023 года, Сиомик получил на счёт еще 110 тысяч рублей, после чего 26 января 2023 года перевёл 130 000 рублей» в качестве финансовой помощи «Азову».

Собранные средства он перечислял «на неустановленные банковские счета», а также «оказывал иные финансовые услуги», осознавая, что собранные им деньги и оказанные им услуги предназначались для «финансирования вооружённых сил Украины и украинского военизированного националистического объединения “Азов”, в том числе для приобретения оружия, боеприпасов, военной техники и иных средств, для совершения террористических актов и диверсий против Вооружённых сил Российской Федерации, а также для осуществления террористических актов на территории Российской Федерации». Также он якобы «склонял и вовлекал иных лиц к участию в финансировании терроризма».

Обвинение Сиомику было предъявлено 15 марта 2023 года. Как указано в пресс-релизе объединённой пресс-службы судов Санкт-Петербурга, вину он признал «в полном объёме». 

17 марта 2023 года по ходатайству следователя ГСУ СК РФ по Санкт-Петербургу Октябрьский районный суд заключил Игоря Сиомика под стражу. 

21 апреля 2023 года Сиомик был включён в федеральный реестр экстремистов и террористов Росфинмониторинга.

Впоследствии Сиомику было также предъявлено обвинение по п. «б» ч. 2 ст. 173.1 УК РФ («Незаконное образование юридического лица, совершённое группой лиц по предварительному сговору»). По версии следствия, «С 01.02.2023 по 15.02.2023 Сиомик совершил образование (создание) юридического лица через подставное лицо – К., а также представление в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, данных, повлекшее внесение в ЕГРЮЛ сведений о подставных лицах». Сиомик признал вину в совершении этого преступления.

25 марта 2024 года уголовное дело поступило в 1-й Западный окружной военный суд. Его рассматривал судья Козлов Юрий Анатольевич, который 15 июля 2024 года вынес оправдательный приговор. Основанием для этого послужили исследованные в судебном заседании доказательства. Допрошенный в суде свидетель Матвеев не подтвердил свои показания, данные на предварительном следствии, о том, что Сиомик якобы предлагал ему отправлять деньги на помощь Украине (фамилию этого свидетеля Сиомик упоминал на видео, снятом оперативниками в день его задержания). Матвеев заявил, что таких показаний он следователю не давал — «не читая, расписался в протоколе, так как перед допросом утром его ещё пьяного из дома забрали сотрудники, привезли в больницу, где прокапали и потом привезли на допрос к следователю». Супруга Сиомика сообщила, что регулярно давала мужу заработанные ей деньги, чтобы он вносил их на карту — эти средства шли на различные покупки и оплату квартиры. Из сведений о движении денежных средств по счетам Сиомика было видно, что деньги перечисляются на обычные бытовые покупки: мебели, бензина, продуктов, коммунальных услуг, проезда в метро. Супруга также сообщила, что в её присутствии муж продал свою банковскую карту неизвестному парню. 12 января 2023 года Сиомик после продажи этой карты изменил номер телефона в личном кабинете на указанный покупателем. Этот факт подтвердил и банк. На основании сведений от оператора мобильной связи суд установил, что этот телефонный номер принадлежит гражданину Молдовы. Суд также пришёл к выводу, что Сиомик не мог совершить денежный перевод, который ему вменяется — его телефон находился на ул. Верхне-Каменская, а перевод с карты осуществлен в районе ул. Дибуновской, расстояние между которыми составляет около 6 км. Таким образом, суд счёл недоказанным осуществление Сиомиком 26 января 2023 года денежного перевода на сумму 130 тысяч рублей. Суд оправдал Сиомика по ч. 1.1 ст. 205.1 УК РФ ввиду отсутствия состава преступления, признав за ним право на реабилитацию. За незаконное образование юридического лица (ч. 2 п. «б» ст. 173.1 УК РФ) суд приговорил Сиомика к 2 годам 8 месяцам колонии-поселения, однако освободил его от отбывания наказания в связи с зачётом срока содержания под стражей. Сиомика освободили из-под стражи в зале суда 15 июля 2024 года. 

Прокурор подал апелляционное представление на приговор. 23 октября 2024 года судья Апелляционного военного суда Панин Максим Александрович отменил оправдательный приговор и отправил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции в ином составе.

13 ноября 2024 года дело поступило к судье 1-го Западного окружного военного суда Лашкевичу Алексею Алексеевичу. По итогам нового разбирательства, 23 апреля 2025 года суд вынес обвинительный приговор, признав Сиомика виновным по ч. 1.1 ст. 205.1 УК РФ («Финансирование терроризма»). Суд счёл доказанным, что в 2022–2023 годах Сиомик получил от неустановленного лица 130 тысяч рублей, которые затем были направлены на поддержку подразделения «Азов». При этом суд положил в основу обвинительного приговора показания свидетеля Матвеева на предварительном следствии и отверг его показания в судебном заседании, посчитав, что они продиктованы «приятельскими отношениями с Сиомиком» и желанием помочь тому «уйти от ответственности». При новом рассмотрении дела, по словам адвоката Галины Ореховой, были допрошены два новых свидетеля, которые якобы познакомились с Сиомиком в местах лишения свободы и он якобы рассказал им, что «будет врать на следствии, что собирался обманывать Украину, а на самом деле оказывал помощь ВСУ». По словам адвоката, в суде был допрошен бывший заключённый Андреев, который знал обоих этих свидетелей. «Мы его допросили, и он сказал, что и один свидетель, и второй содержались в одной камере и они знали Сиомика. Он всем рассказывал о том, что ему вменяется финансирование, а на самом деле он этого не делал. <…> Суд проигнорировал показания Андреева. Написал только, что Андреев не видел следы побоев на Сиомике, когда тот возвращался от оперативников», — рассказала Орехова.

Сторона защиты обжаловала приговор, в суде апелляционной инстанции дело ещё не рассмотрено.

Основания признания политзаключённым

Необоснованность квалификации по ч. 1.1 ст. 205.1 УК РФ

Игорь Сиомик признан виновным в сборе и передаче финансовых средств для помощи Вооружённым силам Украины и подразделению «Азов». Эти действия квалифицированы как финансирование терроризма, что мы считаем неверным по следующим основаниям.

В соответствии с Примечанием 1 к ст. 205.1 УК РФ «под финансированием терроризма <….> понимается предоставление или сбор средств либо оказание финансовых услуг с осознанием того, что они предназначены для финансирования организации, подготовки или совершения хотя бы одного из преступлений, предусмотренных статьями 205, 205.1, 205.2, 205.3, 205.4, 205.5, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279 и 360 <….>, либо для финансирования или иного материального обеспечения лица в целях совершения им хотя бы одного из этих преступлений, либо для обеспечения организованной группы, незаконного вооружённого формирования, преступного сообщества (преступной организации), созданных или создаваемых для совершения хотя бы одного из этих преступлений».

Контекстом вменённых Сиомику действий является преступная война, развязанная Россией против Украины и осуждённая мировым сообществом и многочисленными международными организациями.

2 марта 2022 года Генеральная Ассамблея ООН своей резолюцией констатировала, что война Российской Федерации против Украины нарушает п. 4 ст. 2 Устава ООН и является применением государством вооружённой силы против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства, то есть агрессией.

В 1946 году Международный военный трибунал постановил, что агрессия является «высшим международным преступлением». Ст. 51 Устава ООН подтверждает «неотъемлемое право на индивидуальную или коллективную самооборону, если произойдёт вооружённое нападение» на независимое государство. 

Таким образом, с точки зрения международного права военные действия РФ против Украины незаконны и преступны, а действия Украины по защите от агрессии — законны и обоснованы. 

Из этого следует, что оказание финансовой помощи Вооружённым Силам Украины не может квалифицироваться как «финансирование терроризма».

Что же касается обвинения в финансировании конкретно деятельности подразделения «Азов», то квалификация таких действий по ч. 1.1 ст. 205.1 УК РФ также является необоснованной в силу следующих обстоятельств.

Батальон «Азов» был создан весной 2014 года как добровольческое формирование. 5 мая 2014 года на основании решения Министерства внутренних дел Украины он стал батальоном патрульной службы милиции особого назначения. 17 сентября 2014 года приказом главы МВД Украины батальон был реорганизован в полк милиции особого назначения «Азов». 11 ноября 2014 года в соответствии с приказом министра МВД Украины полк был переведён в состав Национальной гвардии Украины, в которой стал отдельным отрядом специального назначения «Азов» войсковой части 3057. На момент боёв за Мариуполь в 2022 году к этой части была приписана 12-я бригада оперативного назначения НГУ. В феврале 2023 года «Азов» был расширен и фактически заменил собой эту бригаду. В апреле 2025 года на базе 12-й бригады спецназначения «Азов» Национальной гвардии Украины было сформировано новое оперативно-тактическое объединение — 1-й корпус «Азов».

Таким образом, «Азов» — это воинское формирование, которое финансируется из бюджета государства, подчиняется единому командованию и выполняет общие с Вооружёнными силами Украины боевые цели и задачи. Всё это не отрицается российскими правоохранительными органами и судами и прямо указывается в известных нам обвинительных заключениях и приговорах по делам против военнослужащих, проходивших службу в этом подразделении, или другим делам, связанным с «Азовом». Так, например, в материалах уголовного дела жителя Новосибирска Ильи Бабурина, обвиняемого в участии в этом формировании, имеется копия сообщения Главного управления Генерального штаба Вооружённых Сил Российской Федерации от 27 апреля 2023 года, согласно которому «полк специального назначения “Азов” в составе национальной гвардии Министерства внутренних дел Украины является вооружённым формированием, непосредственно противостоящим Вооружённым Силам Российской Федерации в зоне боевых действий при проведении специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины». 

Следует отметить, что на начальном этапе существования «Азова» (в 2014–2015 годах) в его рядах было немало выходцев из националистических организаций, кроме того, в тот период к «Азову» примкнули и иностранные добровольцы, в т.ч. российские неонацисты. Однако в последние годы и на настоящий момент «Азов» гораздо менее политизирован, он в целом превратился в ординарное подразделение, подчиняющееся воинскому уставу и полностью интегрированное в структуру Национальной Гвардии Украины. Лица, проходившие в нём воинскую службу по контракту либо работавшие в качестве вольнонаёмных служащих, являются, таким образом, обычными военнослужащими, которые в ситуации вооружённого конфликта имеют статус комбатантов и пользуются при попадании в плен всеми соответствующими правами.

«Украинское военизированное националистическое движение «Азов» (батальон «Азов», полк «Азов»)» включено под указанным наименованием в единый федеральный список организаций, признанных в соответствии с законодательством РФ террористическими на основании решения Верховного суда РФ от 2 августа 2022 года, вступившего в законную силу 10 сентября 2022 года. Мы считаем это решение недостаточно обоснованным и законным как по процессуальным, так и по материальным (содержательным) основаниям. 

Решение было принято за одно заседание, прошедшее в частично закрытом режиме. Судом была оглашена резолютивная часть решения: «Признать украинское военизированное националистическое объединение «Азов» (другие используемые наименования — батальон «Азов», полк «Азов») террористической организацией и запретить её деятельность на территории РФ». Также для представителей СМИ была организована трансляция части выступлений экспертов с обоснованием необходимости признания «Азова» террористической организацией. Из этих выступлений, а также из заявления ВС РФ можно сделать вывод о том, что в основу решения были положены свидетельства о нарушении прав мирных жителей в 2014–2015 годах со стороны отдельных представителей «Азова» на территории так называемой ДНР. На наш взгляд, даже если подобные нарушения или военные преступления имели место, их совершение отдельными представителями формирования (тем более задолго до рассмотрения дела в Верховном суде РФ) не даёт оснований для признания целой структуры террористической, тем более c учётом того, что за прошедшее с тех пор время «Азов» подвергался неоднократной реорганизации и как юридически, так и фактически является уже иным подразделением.

Заседание по делу проходило частично в закрытом режиме, а решение суда не было опубликовано полностью. При этом оно обладает всеми ключевыми характеристиками нормативно-правового акта и, следовательно, должно быть доступно для ознакомления, исходя из следующих обстоятельств.

Согласно п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 декабря 2018 года № 50, нормативный правовой акт должен обладать следующими признаками:

1. Быть изданным в установленном порядке уполномоченным органом государственной власти.
2. Содержать правовые нормы (правила поведения), обязательные для неопределённого круга лиц.
3. Быть рассчитанным на неоднократное применение.
4. Быть направленным на урегулирование общественных отношений или изменение (или прекращение) существующих правоотношений.

Указанное решение было вынесено судом, уполномоченным на принятие таких актов. Хотя оно принималось в отношении конкретной организации, последствия его вступления в законную силу затрагивают права, свободы и обязанности неопределённого круга лиц, поскольку на основании этого судебного решения возможно привлечение к уголовной ответственности по различным статьям Уголовного кодекса РФ, в том числе и ч. 1.1 ст. 205.1 УК РФ, которая вменяется Игорю Сиомику. Признание «Азова» террористической организацией влечёт за собой постоянный запрет на осуществление его деятельности как минимум на территории РФ (а сложившаяся правоприменительная практика распространяет этот запрет и за её пределы) и сотрудничество с ним для неопределённого круга лиц. Такой запрет имеет своей целью прекращение и предотвращение любых общественных отношений, связанных с деятельностью «Азова». Это судебное решение уже неоднократно применялось для уголовного преследования лиц по различным статьям УК РФ в связи с обвинениями в сотрудничестве в той или иной форме с «Азовом».

Отсутствие публикации этого решения Верховного Суда и его использование для уголовного преследования по делам третьих лиц представляется нам противоречащим ч. 3 ст. 15 Конституции РФ, согласно которой «любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения».

Только в июне 2025 года Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» смог получить полный текст решения Верховного суда. Оно содержалось в материалах уголовного дела против руководителя проекта Сергея Давидиса, обвинённого в оправдании терроризма за репост в фейсбуке сообщения о признании политзаключёнными украинских военнопленных «азовцев». 

Анализ текста решения Верховного Суда РФ о признании «Азова» террористической организацией, принятого 2 августа 2022 года, в очередной раз показывает произвол и пренебрежение к праву, лежащие в его основе. Набор бездоказательных утверждений, беззаконное распространение юрисдикции российского суда на территорию Украины, несколько не связанных между собой событий, приговоров и решений по делам об административных правонарушениях стали основанием для абсурдного преследования по террористическим статьям десятков людей — как украинцев, так и россиян. Вопиюще слабая аргументация, содержащаяся в судебном решении, вероятно, и является причиной того, почему оно так долго не было опубликовано. 

Как мы обосновывали выше, с точки зрения международного права военные действия РФ против Украины незаконны и преступны, а действия Украины по защите от агрессии — законны и обоснованны. Согласно Конституции Украины, территория «ЛНР» и «ДНР» была и остаётся законной территорией Украины, находящейся под российской оккупацией, а действия Вооружённых сил Украины, Национальной гвардии Украины, в том числе подразделения «Азов» и его бойцов, с точки зрения как украинского, так и международного права, — законными действиями по восстановлению конституционного порядка и отражению военной агрессии.

Тем самым, нет никаких оснований для объявления террористическим этого официального воинского подразделения Украины, действующего на её территории. 

Более того, на невозможность квалификации действий участников вооружённого конфликта на основании антитеррористических норм указывают, например, несколько международных договоров, направленных на борьбу с терроризмом, которые ратифицировала Российская Федерация. Так, они прямо утверждают: «Действия вооружённых сил во время вооружённого конфликта, как эти термины понимаются в международном гуманитарном праве, которые регулируются этим правом, не регулируются настоящей Конвенцией, как и не регулируются ею действия, предпринимаемые вооружёнными силами государства в целях осуществления их официальных функций, поскольку они регулируются другими нормами международного права». Подобные положения закреплены, например, в Конвенции о борьбе с финансированием терроризма 1999 года (ст. 21), Конвенции о борьбе с бомбовым терроризмом 1997 года (ст. 19) и Конвенции о борьбе с актами ядерного терроризма 2005 года (ст. 4). 

Тем самым эти договоры исключают квалификацию действий личного состава сторон конфликта, осуществляемых в рамках этого конфликта, на основании норм по борьбе с терроризмом. Такие действия должны быть оценены в соответствии с международным гуманитарным правом, которое, в свою очередь, не предполагает ответственности лишь за обычное участие в боевых действиях.

Вменённая Сиомику ч. 1.1 ст. 205.1 УК РФ требует, чтобы финансирование было направлено на организацию, подготовку или совершение преступлений, перечисленных в Примечании 1 к указанной статье. Ни одно из вышеперечисленных преступлений не применимо к деятельности «Азова», поскольку это подразделение Национальной гвардии было создано и действует для решения задач, предусмотренных законодательством Украины, в том числе — восстановления конституционного порядка и отражения военной агрессии по отношению к Украине. Упомянутые в обвинении цели «осуществления террористических актов на территории Российской Федерации» в качестве целей «Азова» также определены неверно. В настоящее время отсутствуют какие-либо основания полагать, что «Азов» организует или совершает теракты на территории России. Возможные же действия воинских подразделений Украины, в том числе «Азова», против законных военных целей на территории РФ и её вооружённых сил не могут квалифицироваться как терроризм исходя из вышеизложенных аргументов.

Таким образом, сбор средств и оказание финансовых услуг в пользу «Азова» не могут быть квалифицированы как «финансирование терроризма». 

Недоказанность обвинения

Кроме необоснованной квалификации вменяемых Сиомику действий, следует обратить внимание и на очевидную слабость доказательственной базы обвинения. На это указывает в первую очередь то, что изначально военный суд вынес оправдательный приговор, что является беспрецедентным явлением для современной российской судебной системы, в особенности при рассмотрении дел о преступлениях террористической направленности. Наиболее часто, в случае, если имеющиеся доказательства явно неубедительны и недостаточны для вынесения обвинительного приговора, суд либо возвращает уголовное дело прокурору или переквалифицирует деяние на более мягкое, или назначает наказание, не связанное с реальным лишением свободы, или прибегает к другим процессуальным способам, не связанным с оправданием обвиняемого. В российском уголовном судопроизводстве вынесение оправдательного приговора является чрезвычайным происшествием, чреватым повышенными рисками для карьеры судьи, принявшего такое решение. Это подтверждают и данные статистики — доля оправдательных приговоров в России составляет крайне малую величину и в последние годы колеблется в стабильных значениях от 0,23 % до 0,26 %. Тем не менее, по итогам первого рассмотрения уголовного дела в отношении Игоря Сиомика судья 1-го Западного окружного военного суда Юрий Козлов вынес оправдательный приговор, что, судя по дальнейшему развитию событий, было воспринято следственно-судебной системой как опасный прецедент, который нужно устранить. Поэтому при новом рассмотрении дела другой судья — Алексей Лашкевич произвёл переоценку доказательств и положил в основу обвинительного приговора показания свидетеля Матвеева на предварительном следствии, несмотря на то, что этот свидетель их не подтвердил дважды — во время обоих судебных процессов. В этой связи следует отметить, что российские судьи в целом следуют инквизиционному подходу и отдают приоритет показаниям свидетелей и других участников процесса, данным на стадии предварительного следствия, в случае, если это выгодно для стороны обвинения. Нам представляется, что такой подход не соответствует критериям справедливого судебного разбирательства. Так, Европейский суд по правам человека в своём Постановлении от 25 апреля 2013 г. по делу Эркапич против Хорватии отмечал, что в контексте соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции «О защите прав человека и основных свобод», «при отсутствии существенных оснований для противоположного, понятие справедливого судебного разбирательства требует придавать большее значение показаниям, данным в суде, по сравнению с протоколами допросов свидетелей на предварительном следствии, поскольку последние представляют собой, прежде всего, процесс сбора стороной обвинения информации в поддержку своей позиции».

Мы разделяем такую позицию ЕСПЧ, в особенности учитывая специфику российской следственной практики. В отличие от судебного процесса, на стадии предварительного следствия проведение допроса организует следователь, который представляет сторону обвинения. Следователь, как правило, проводит допрос в своём служебном кабинете — один на один со свидетелем либо, нередко, при фактическом участии оперативников, которые могут оказывать давление на свидетеля, если тот даёт показания, не устраивающие сторону обвинения. В такой ситуации следователь нередко оказывает психологическое воздействие на допрашиваемого, может его запугивать, вводить в заблуждение, записывать в протокол ответы в нужных для обвинения формулировках, не давая достаточного времени для ознакомления с протоколом. Следователь как правило не разъясняет должным образом свидетелю его процессуальные права, важнейшими из которых является право не свидетельствовать против самого себя, своего супруга / своей супруги и других близких родственников, а также являться на допрос с приглашённым адвокатом. В подавляющем большинстве случаев следователь просто указывает на место для подписи в протоколе допроса для подтверждения факта, что свидетелю разъяснены и понятны все его права. Уголовно-процессуальный кодекс не предусматривает обязательного участия адвоката, представляющего интересы свидетеля. Формально п. 6 ч. 4 ст. 56 УПК РФ наделяет свидетеля правом явиться на допрос с адвокатом, однако на практике реализация этой процессуальной возможности сопряжена со значительными трудностями — как указывалось выше, такое право может просто не разъясняться либо же следователь и оперативник чинят препятствия в допуске адвоката, особенно в случае, если свидетеля фактически задержали и доставили на допрос без предварительного уведомления, как это нередко случается. Следователи также могут не разъяснять свидетелю право вносить в протокол допроса заявления и замечания, в результате чего свидетель подписывает протокол своего допроса, содержащий некорректные формулировки его показаний. В судебном же процессе допрос происходит публично и гласно, в условиях состязательности, с участием всех сторон — и обвинения, и защиты, в присутствии слушателей (если дело рассматривается в открытом судебном заседании), с аудиопротоколированием показаний. Таким образом, процедура судебного допроса свидетелей в большей степени отвечает требованиям справедливого судебного разбирательства и принципам уголовного судопроизводства, закреплённым в ст. 9 УПК РФ («Уважение чести и достоинства личности»), ст. 11 УПК РФ («Охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве»), ст. 15 УПК РФ («Состязательность сторон»), ст. 16 УПК РФ («Обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту»).

Другими доказательствами, которыми суд обосновал виновность Сиомика, стали показания двух свидетелей, которые вместе с ним содержались под стражей. По словам этих свидетелей, Сиомик якобы сказал им, что он «оказывал помощь ВСУ». За последние годы практика использования показаний людей, содержащихся в местах лишения свободы, для доказывания вины обвиняемых в различных преступлениях, в особенности, в политически мотивированных уголовных делах, получила в России широкое распространение. Нередко данные таких свидетелей засекречиваются, что, судя по словам защитника Сиомика, произошло и в его деле — адвокат сообщила «Фонтанке», что один из сокамерников фигурирует под псевдонимом. Нам представляется крайне сомнительной достоверность показаний таких свидетелей. Условия их содержания под стражей и нередко сроки выхода на свободу (в случае изменения меры пресечения или освобождения из мест отбывания наказания) полностью зависят от сотрудников силовых структур, поэтому показания таких свидетелей не могут считаться достоверными и данными без принуждения. Мы считаем, что обвинение, построенное на словах заключённых, содержащихся в СИЗО, тюрьме или колонии и не подтверждённое иными убедительными доказательствами, является крайне сомнительным. Под давлением администрации эти лица могут дать любые показания, оговорив другого осуждённого или следственно арестованного, будучи сами зависимыми от администрации лицами либо выполняя её поручения по «разработке» избранной жертвы в интересах следствия. Тот факт, что сторона обвинения и суд при новом рассмотрении уголовного дела прибегли для доказывания виновности Сиомика к показаниям таких свидетелей, сам по себе является дополнительным подтверждением несправедливого судебного разбирательства и необоснованности его уголовного преследования. 

Признание Сиомиком своей вины, о котором стало известно на начальном этапе предварительного следствия, может объясняться попыткой облегчить своё положение и в любом случае не влияет на нашу оценку неверной квалификации вменённых ему действий и на нашу позицию по этому делу. Кроме того, это не стало препятствием для вынесения судом оправдательного приговора при первом рассмотрении дела.

О политическом мотиве преследования Сиомика свидетельствует и освещение его задержания в провластных СМИ, которое со всей очевидностью было направлено на достижение вполне определённых пропагандистских целей — помимо демонстрации обществу того, что будет с теми, кто оказывает помощь украинской стороне, также и на формирование отталкивающего облика таких людей. В этих СМИ утверждалось, что средства, направляемые в поддержку ВСУ и «Азова», Сиомик получал, «обирая пенсионеров» и направляя «миллионы “Азову”». Никаких подтверждений этой информации не было и в предъявленном обвинении она не фигурировала. Под стражу Сиомик был заключён по обвинению в «финансировании терроризма», которое мы и оцениваем в этой справке. Тем не менее, утверждение о том, что Сиомик «обирал пенсионеров» и направлял эти средства на поддержку ВСУ, несомненно было призвано вызвать дополнительное отторжение к мужчине у аудитории провластных СМИ.

В связи с отсутствием информации о конкретных действиях, вменённых Сиомику по ч. 2 п. «б» ст. 173.1 УК РФ, и тем обстоятельством, что суд освободил его от отбывания наказания по этому эпизоду в связи с зачётом срока содержания под стражей в СИЗО, мы не анализируем это обвинение. 

Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал», продолжающий работу Программы поддержки политзаключённых Правозащитного центра «Мемориал», согласно международному руководству по определению понятия «политический заключённый», находит, что уголовное дело против Игоря Сиомика является политически мотивированным, направленным на устрашение противников агрессивной войны, т. е. упрочение и удержание власти субъектами властных полномочий, а лишение свободы было применено к нему в нарушение права на справедливое судебное разбирательство и иных прав и свобод, гарантированных Конституцией РФ и Международным пактом о гражданских и политических правах.

Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» считает Игоря Сиомика политическим заключённым, требует его освобождения и прекращения его уголовного преследования.

Признание человека политзаключённым не означает ни согласия Независимого правозащитного проекта «Поддержка политзаключённых. Мемориал» с его взглядами и высказываниями, ни одобрения его высказываний или действий.

Дополнительная информация:

Адвокат — Орехова Галина Викторовна

Публикации о деле в СМИ:

15 марта 2023 года, Известия. Обиравший пенсионеров мошенник отправлял деньги украинским боевикам

17 марта 2023 года, MR7.ru. Обвиняемого в финансировании ВСУ арестовали до 14 мая

17 марта 2023 года, Фонтанка. Содержал жену и ВСУ. В Петербурге мужчина признал вину в финансировании украинских военных

6 июня 2025 года, Фонтанка. Суд в Петербурге отменил оправдательный приговор и отправил обвиняемого в тюрьму за финансирование «Азова». Помогли новые свидетели

Дата обновления справки: 22.09.2025 г.