«Даже для нынешнего режима это очень подлый шаг». С начала войны в России 97 политзекам предъявили новые обвинения
В российских тюрьмах по политическим мотивам находятся от полутора до трех тысяч человек. Все чаще власти не ограничиваются одним уголовным делом: с начала полномасштабной войны 97 фигурантам предъявили новые обвинения, после того как они уже были арестованы или осуждены по первому делу. О причинах продолжения преследования и высокой вероятности новых дел кооператив журналистов «Озеро» поговорил с близкими Заремы Мусаевой, Азата Мифтахова, Алексея Горинова и других пострадавших от путинского режима. С разрешения коллег «Вот Так» публикует этот текст целиком.
«Мама переживает, что не доживет второй срок»
«Семейку ждет место либо в тюрьме, либо под землей» — так заявил глава Чечни Рамзан Кадыров на следующий день после похищения Заремы Мусаевой (позже сообщение было удалено). Жена бывшего федерального судьи Верховного суда Чечни Сайди Янгулбаева и мать чеченского правозащитника Абубакара и сооснователя оппозиционного телеграм-канала «1ADAT» Ибрагима находится в неволе почти два с половиной года.
В 2015 году троих Янгулбаевых похитили и отвезли в резиденцию главы республики Рамзана Кадырова, где избивали и угрожали. В 2017 Ибрагима снова похитили и отправили в СИЗО по обвинению в экстремизме (ст. 282 УК РФ). После этого семья была вынуждена уехать из Грозного в Нижний Новгород. Там, в январе 2022 года чеченские полицейские насильно вывели Зарему из дома и увезли на родину.
Весной женщине предъявили два обвинения: применение насилия к представителю власти (ч. 2 ст. 318 УК РФ) и мошенничество в крупном размере (ч. 3 ст. 159 УК РФ). В июле 2023 года ей дали 5 лет 6 месяцев колонии общего режима. Кассационный суд смягчил приговор до 4 лет 9 месяцев в колонии-поселении.
Шалинский городской суд несколько раз отказывал Зареме Мусаевой в УДО. Она должна была выйти на свободу в марте этого года, отсидев «от звонка до звонка». Но в декабре против нее сфабриковали новое дело. За два месяца до этого 55-летняя женщина якобы ударила сотрудника ФСИН, который сопровождал ее в поездке в больницу. Обвинения в дезорганизации деятельности колонии (ч. 2 ст. 321 УК РФ) Зарема отрицает и говорит, что физически не могла напасть на силовика.
В политической мотивированности преследования Заремы Мусаевой не сомневается один из ее сыновей, Ибрагим Янгулбаев. Новое дело он называет способом максимально долго держать мать в плену, но не видит в этом смысла:
«Маму похитили, чтобы остановить нашу с братьями деятельность против властей Чечни, но мы продолжаем свою работу. Какой смысл держать в плену пожилую маму своих критиков, когда не можешь этим рычагом на них надавить? Разве что он это делает назло нам.
Я не знаю, что в голове у тиранов. Но пока Кадыров удерживает нашу маму в плену, это бьет по его имиджу как среди чеченцев, так и среди других людей, которые за этим наблюдают».
Зарема надеялась освободиться в марте. Теперь она очень переживает, что не доживет второй срок, говорит Ибрагим. В заключении у кадыровской пленницы резко ухудшилось здоровье. Инсулинозависимый диабет второго типа прогрессирует, из-за болей в коленях приходится передвигаться на костылях. У Мусаевой также испортилось зрение, теперь она носит очки. Ее сын волнуется: «В таком состоянии она не живет, а выживает».
Ибрагим приводит в пример других чеченских оппозиционеров, чьих родственников тоже похищают, пытают, некоторое время удерживают в незаконных тюрьмах, выселяют из Чечни или, наоборот, не дают выезжать и постоянно контролируют. Сразу шестеро из них пропали 10 апреля. Зарема Мусаева — единственная чеченская женщина, которой дали срок и отпускать не планируют.
Муж и дети Мусаевой были вынуждены эмигрировать в Европу. МВД России объявило в розыск Ибрагима, Абубакара и их брата Байсангура. Связь с матерью они поддерживают только в письмах. По новому делу ей могут дать до 5 лет. Янгулбаев сомневается, что мать отпустят, даже если они с братьями перестанут высказываться против режима:
«Мы не будем вести переговоры с террористом, а Кадыров и есть террорист. И он никогда не говорил, что отпустит маму на каких-то условиях. Если мы будем идти на поводу Кремля, то давление никогда не прекратится. Я не остановлюсь, пока Чечня не станет свободной».
Тренд на новые дела
В России в заключении по политическим мотивам находятся несколько тысяч человек. К моменту публикации этого текста правозащитный медиапроект «ОВД-Инфо» насчитал 1568 политзаключенных в СИЗО, колониях или на принудительном лечении в психиатрических больницах. Данные «Мемориала» в два раза выше: до 3 тысяч человек. Это связано с тем, что проект включил в список не только тех, кого признал политическими заключенными, но и тех, кого Кремль отправил за решетку по политическим мотивам: украинских военнопленных, российских уклонистов и дезертиров, фигурантов дел о поджогах инфраструктуры и диверсиях.
Российские власти делают все, чтобы неугодные им люди не вышли на свободу. Одной из примечательных репрессивных тенденций 2024 года стало возбуждение новых уголовных дел в отношении уже лишенных свободы по политическим мотивам и ужесточение приговоров в суде апелляционной инстанции, отметил руководитель проекта «Поддержка политзаключенных. Мемориал» Сергей Давидис. По его словам, тренд на новые дела начал постепенно проявляться в течение нескольких последних лет, но в 2024 стал более заметным.
По подсчетам журналистов кооператива «Озера», с 24 февраля 2022 года по середину апреля 2025 года 97 политзаключенным предъявили новые обвинения, в то время когда они уже были арестованы или осуждены по первому делу. Почти половина из них, 41 человек, находится за решеткой. Среди них Мария Пономаренко, Дарья Козырева, Сергей Веселов и герои этого текста. Еще один — абаканский общественник Игорь Покусин — умер в красноярской колонии.
Многих осудили заочно впервые и так же заочно возбудили новое уголовное дело. К этой категории относятся такие публичные деятели, как оппозиционный политик Илья Пономарев и историк Тамара Эйдельман.
Аналитики «ОВД-Инфо» отмечают и тенденцию к увеличению количества повторных преследований фигурантов антивоенных дел. В 2022 году их было 18 (из 592 фигурантов, которых преследовали в первый раз), в 2023-м — 25 (из 458 человек), а в 2024 выросло до 29 (из 294).
Самые распространенные обвинения по новым делам сводятся к трем статьям Уголовного кодекса России: ст. 205 — террористический акт (11 человек). Дел по этой статье может быть больше, но часто они рассматриваются судами в закрытом режиме, поэтому доступ к информации по ним появляется не сразу. По девять человек проходят обвиняемыми по ст. 207.3 — распространение «фейков» о российской армии и ст. 280.3 — «дискредитация» российской армии.
Руководитель проекта «Поддержка политзаключенных. Мемориал» Сергей Давидис назвал три причины, по которым силовики заводят новые дела против политзаключенных. Первая причина — наработка сотрудниками колоний статистики по раскрытию преступлений в исправительных учреждениях. Вторая — нежелание отпускать политзаключенных на свободу после истечения срока наказания. Месть силовиков наиболее непримиримым политзаключенным — третья причина, которую выделил правозащитник.
«Пей парацетамол и старайся выжить»
Алексей Горинов — первый, кого приговорили к реальному сроку за распространение «фейков» о российской армии (п. «а», «б», «д» ч. 2 ст. 207.3 УК РФ). В июле 2022 года Мещанский суд Москвы отправил мундепа в колонию общего режима на 7 лет. В апелляции суд снизил срок на один месяц. После этого Горинову предъявили еще одно обвинение — в публичном оправдании терроризма (ч. 1 ст. 205.2 УК РФ). Поводом послужила беседа о войне с другими заключенными.
В 2016 года Алексею удалили часть левого легкого, он страдает бронхитами. В первый год отсидки у него сильно ухудшилось здоровье: ИК-2 в Покрове Владимирской области (там же отбывал наказание Алексей Навальный) стоит на болотах, там очень сыро. Горинова отказывались госпитализировать и говорили: «Пей парацетамол и старайся выжить». Благодаря общественной огласке администрация колонии в декабре 2023 года госпитализировала его в тяжелом состоянии.
«Мы не были уверены, переживет ли он зиму. И в момент, когда человек максимально уязвим и борется за свою жизнь, к нему подсылают провокаторов и фабрикуют второе уголовное дело. Даже для нынешнего российского режима это очень подлый шаг», — уверен юрист Горинова и член совета Центра защиты прав человека «Мемориал» Денис Шедов.
В палату, где находился Алексей, принесли телевизор, по которому постоянно показывали пропаганду о войне с Украиной. Прослушка была не только в палате, но и на других пациентах-заключенных, говорится в материалах дела. Из 13 часов 50 минут расшифровок разговоров слышно, как они провоцируют Горинова на разговоры о войне. В фабулу обвинения легли 14 слов Алексея, вырванных из контекста. Шедов не сомневается: эти оперативные действия готовились с одним исходом — во что бы то ни стало сфабриковать новое дело.
В 2022 году репрессивные практики частично эволюционировали, говорит юрист. Когда силовики понимают, что другие формы давления, например постоянные помещения в ШИЗО или отказ в медицинской помощи и препятствие свиданиям с родными, не срабатывают, неугодному человеку предъявляют еще одно обвинение.
По террористической статье Горинова приговорили к 3 годам лишения свободы и изменили условия содержания с общего на строгие. Алексей должен был выйти в январе 2029 года, но с учетом сложения приговоров освободится в ноябре 2029-го, то есть фактически срок увеличили не на три года, а почти на 11 месяцев. В марте Росфинмониторинга внес 63-летнего оппозиционера в реестр «террористов и экстремистов».
«Вторые уголовные террористические дела — это в том числе попытка маргинализировать фигуранта, потому что обвинения в распространении “фейков” о войне или “дискредитации” армии звучат уж совсем политически мотивировано. Видимо, чтобы укрепить связь антивоенной позиции и поддержки терроризма, используется статья 205», — говорит Денис Шедов.
Кроме того, террористический характер обвинений подключает ряд дополнительных ограничений и форм давления на заключенного. Тем, кто попадает в список Росфинмониторинга, блокируют российские счета, запрещают получать зарплаты, пенсии и стипендии, а также заключать сделки с недвижимостью. Потратить больше 10 тысяч рублей в месяц «террорист» может только по специальному заявлению от банка (ограничение распространяется и на магазины в СИЗО и колониях).
После освобождения его не примут на учебу и работу в России. Убрать свое имя из этого списка крайне сложно даже после погашения судимости. Росфинмониторинг отказался исключать из реестра Алексея Навального даже после его смерти в колонии.
С 2022 года стандарт доказывания по политически мотивированным делам падает, а возможностей для фабрикации повторных уголовных дел стало больше, объясняет Денис Шедов в разговоре с «Озером». Он сравнивает эту систему с пытками арестантов: «Российские власти решили, что больше не стоит стесняться пыток и после теракта в “Крокус Сити Холле” показали их по телевизору. Фабрикация дел также стала более откровенной и очевидной».
Денис Шедов считает политзаключенных заложниками режима: «Для властей ничего не стоит сфабриковать сколько угодно уголовных дел. Здесь не работает никакая правовая логика».
«Срок огромный, зачем еще накидывать?»
Добавить новый срок буквально за слова — все более распространенная практика силовиков, направленная против политзаключенных. Кроме Алексея Горинова ее применили сначала в отношении анархиста Азата Мифтахова, затем наказали жителя Мордовии Артёма Бегояна.
Софья Михайлова начала общаться с Артёмом Бегояном в апреле 2023 года, через 4 месяца после его ареста за поджог релейных шкафов рядом с железнодорожной станцией на границе Чувашии и Мордовии. О деле тогда еще 19-летнего парня она прочитала в телеграм-канале «Зоны солидарности» и написала ему письмо в СИЗО-1 города Чебоксары. Переписка переросла в романтические отношения, Софья стала ездить на свидания в изолятор.
Через год после начала их общения, Бегояну вынесли первый приговор по четырем эпизодам совершения теракта группой лиц (п. «а» ч. 2 ст. 205 УК РФ) — 15 лет. Причиной поджогов шкафов Бегоян назвал антивоенные мотивы: так он хотел приостановить поставки боеприпасов, техники и живой силы в зону боевых действий. По этому делу кроме Артёма проходит еще трое фигурантов. Изначально всех обвинили в повреждении имущества (ч. 2 ст. 167 УК РФ), позднее Бегояну и Денису Голубеву переквалифицировали обвинение на статью о теракте.
«Первый приговор Артём тяжелее воспринял, чем остальные. Просто потому что не смог мне об этом сразу сообщить. Он тогда находился в СИЗО Екатеринбурга, письма ходили долго, и о приговоре я узнала спустя три дня. Все это время Тёма переживал, что я испугаюсь срока и расстанусь с ним, хотя мы уже планировали свадьбу», — рассказала «Озеру» Софья Михайлова.
В феврале 2024 года Бегояну предъявили второе тяжкое обвинение, на этот раз в госизмене (ст. 275 УК РФ). Преследования по этой статье стали практиковать после начала полномасштабного вторжения в Украину. На следующий день мать Артёма позвонила следователю и тот заявил, что ему просто нужна раскрываемость по статье 275 и добавил: «Не переживайте, срок будет небольшой».
Во время заседаний по второму делу Софья на два месяца переехала из Москвы в Читу и не пропустила ни одного суда. Это была единственная возможность видеть Артёма хотя бы в «аквариуме».
По версии следствия, Артём вместе с другими фигурантами «Красноярского дела тринадцати» сотрудничал со спецслужбами Украины и по их заказу совершал теракты за вознаграждение. Согласно материалам дела, Бегоян занимался только координацией поджогов в телеграм-чате. За это в октябре того же года суд признал парня виновным и увеличил срок до 20 лет, из которых 5 лет 6 месяцев он проведет в тюрьме, оставшиеся годы — в колонии строгого режима.
Второй срок Артём воспринял легче, будучи уверенным, что невеста останется с ним. Они расписались 18 сентября 2024 года в следственном изоляторе Читы. Через 4 месяца, в феврале 2025 года, против Бегояна возбудили третье уголовное дело — из-за разговоров с сокамерниками в СИЗО о взрыве на Крымском мосту и гибели Z-военкора Владлена Татарского. О прослушке в камере Бегояну позже сообщили сами силовики. Дело стало полной неожиданностью и для Артёма, и для Софьи:
«Сначала я очень испугалась, запаниковала. Но поговорив с Артёмом по телефону, успокоилась. Позже мы пришли к мысли, что чем дольше он сидит в следственном изоляторе, где условия попроще и идет пересчет день за день, тем меньше времени он проведет в тюрьме. Поэтому есть в этом и свои плюсы».
За оправдание терроризма (ч. 1 ст. 205.2 УК РФ) Бегояну могут добавить еще от 2 до 5 лет. Софья надеется, что обойдется дополнительным годом к приговору или вовсе штрафом. Впереди апелляция и кассация по делу о госизмене, а потом расследование и суды за разговоры в камере.
Почему из всех фигурантов «Красноярского дела тринадцати» постоянным преследованиям подвергается именно Артём, его жена не знает: «Мне казалось, что у нас такого не будет, потому что и так срок огромный, и зачем ему еще накидывать? У оперативников исправительных учреждений есть статистика раскрываемости и предотвращения преступлений на территории учреждения. Возможно, они его решили в свою статистику добавить. Но мне сложно сказать, специально это было сделано или нет».
Телефон Софья никогда не отключает. Артём может позвонить в любой момент, на разговор будет не более 15 минут. За два года его звонки она пропустила только один раз — когда лечилась в больнице от тяжелой депрессии. Пессимистичные настроения у девушки бывают редко. Она научилась находить радость в мелочах: в том, что разрешены свидания и звонки и в ШИЗО Артёма отправляют редко. Но иногда оба вспоминают о страшных цифрах:
«Иногда у Тёмы начинается загон, что “20 лет буду сидеть, кошмар, так не может быть”. Но это крайне редко бывает и чаще всего, если я начинаю [эту тему]. Например, мне грустно и я ему пишу письмо: “Как же так, всю жизнь просидишь”», — рассказывает Софья. Когда Артём выйдет на свободу, даже при самых оптимистичных прогнозах, ему будет 37 лет, его жене — 39. Но Софье проще не считать.
Из-за разницы во времени между Москвой и Читой электронные письма от мужа приходят в четыре-пять утра, и каждый раз Софья просыпается от звука уведомлений. Она сразу отвечает и снова ложиться спать, зная, что Артём получит письмо в тот же день. «Тяжело, конечно, что нет любимого человека рядом и ты не знаешь, как он», — говорит она. Последний раз она видела мужа в декабре 2024 года, на длительном свидании в СИЗО.
«Вся моя жизнь — это ожидание его освобождения»
В 2019 году анархист и математик Азат Мифтахов и его подруга Елена Горбань проходили по делу о дымовой шашке, якобы брошенной в окно московского офиса «Единой России». Девушка получила 4 года условно, а Мифтахова приговорили к 6 годам колонии общего режима по статье о хулиганстве по мотивам политической ненависти (ч. 2 ст. 213 УК). Математик освободился 4 сентября 2023 года, но его задержали на выходе из колонии. Им с Еленой дали всего пять минут на общение.
По версии следствия, во время просмотра телевизора с другими заключенными в ИК-17 Омутнинска Кировской области Мифтахов одобрил поступок Михаила Жлобицкого, устроившего в 2018 году взрыв в архангельском управлении ФСБ. Показания против Мифтахова дал заключенный, которого анархист считал лучшим другом. За один разговор в марте 2024-го Азата признали виновным в оправдании терроризма (ч. 1 ст. 205.2 УК). Он получил еще 4 года заключения. Первые два с половиной в тюрьме, остальной срок — в колонии строгого режима.
В отличие от других собеседников «Озера» Мифтахов и Горбань не сомневались, что новое дело будет. Сначала Елене казалось чушью вменять Азату диалог с оправданием терроризма о Жлобицком. Теперь статью 205 она считает механизмом давления, способом ужесточить условия содержания и удобным ярлыком для того, чтобы вызвать больше негатива к осужденным по ней.
«Судя по всему, добавить ему еще одну статью изначально было в чьих-то планах и кировские силовики должны были это реализовать. Так что все время, что Азат был в заключении, мы ожидали новых дел и против него, и, возможно, против нас обоих. Удивительно скорее, как много угроз пока не реализовано», — говорит жена Мифтахова.
«Самое худшее, что случилось в моей жизни после начала второго дела Азата — это то, что в ней ничего не изменилось. Были надежды, что, если он освободится, мы начнем жить настоящей жизнью. Но вся моя жизнь — это ожидание его освобождения», — говорит Елена.
Как и жена Артёма Бегояна, Горбань находит и положительные моменты в смене места заключения: «Худшим для Азата был кировский лагерь. Лучше уж поездки по СИЗО, по судам и нынешняя тюрьма, чем если бы он должен был просидеть еще 4 года в Омутнинске».
Свои будни Елена синхронизировала с заключением мужа. В конце 2021 года уволилась из НИИ, где проработала семь лет, чтобы переехать ближе к Омутнинску. Сначала она подрабатывала в ожидании окончания первого срока Азата, потом появилась необходимость в свободном графике, чтобы участвовать в судах по второму делу. Елена вернулась в Москву, работает репетитором и раз в месяц ездит на краткосрочные свидания в тюрьму №1 города Димитровграда Ульяновской области: такая возможность у нее появилась благодаря статусу защитника.
«Самое главное — я не хочу устраивать тут жизнь. Вместо этого я хотела бы навсегда уехать из этой чуждой мне страны. Надеюсь, это случится хотя бы через пару лет, когда Азат освободится. Он тоже понимает, что здесь ему не дадут нормально жить. Боюсь думать, что будет, если начало жизни придется отложить еще на годы».
«Мы ее очень ждем»
Шестерым задержанным фигурантам дела «Весны» сразу дали понять: сидеть они будут долго (еще 15 человек объявлены в федеральный розыск). Им инкриминируют шесть статей, включая публичное распространение «фейков» по мотивам политической ненависти (п. «б», «д» ч. 2 ст. 207.3 УК РФ), вовлечение в массовые беспорядки, сопровождавшиеся насилием (ч. 1.1 ст. 212 УК РФ) и публичные призывы к осуществлению деятельности, направленной против безопасности государства (ч. 3 ст. 280.4 УК РФ).
Поводом для преследования стали посты в соцсетях «Весны», опубликованные до того, как в декабре 2022 года движение признали экстремистской организацией. Несмотря на то, что Анна Архипова вышла из движения за год до этого, в июне 2023-го ее арестовали в Новосибирске. Ни Аня, ни ее родители не подозревали о таком повороте.
«Мы с Аниным папой психически достаточно крепенькие. Но ребенок — это главное в жизни. И фоном все время идет понимание, что ребенок в тюрьме», — рассказала «Озеру» мать обвиняемой Анастасия Архипова.
Новое, седьмое, обвинение Ане добавили в октябре 2024 года. Перед этим всех фигурантов «Весны» внесли в перечень террористов и экстремистов. Для девушки это оказалось самым болезненным. До этого она надеялась отсидеть, выйти и вернуться к нормальной жизни. «Даже после освобождения жизнь в России будет для меня невозможной, от этого хочется кричать», — написала она в письме «Новой газете».
Анастасия говорит, что после ареста дочери они с мужем были «обесточены», потом наступил этап злости. Теперь родители Анны в состоянии собранности: «Мы понимаем, что у нас есть важная задача в жизни. Нам нужно копить ресурсы. Нам нужно быть дружными и бережно относиться друг к другу. Нам необходимо быть здоровыми и сильными, чтобы помогать Ане».
К нынешней ситуации Архиповы приспособились. Анастасия даже благодарит московское СИЗО-6 «Печатники» за возможность доставки готовых блюд, а питерскую «Арсеналку» — за налаженную связь: примерно раз в неделю Аня пишет и звонит домой. Свидания Анастасии сейчас запрещены, поскольку она проходит по делу свидетелем. До этого, идя к дочери в изолятор, она надевала лучшее платье, делала макияж и укладку и улыбалась: «Зачем показывать, что мы убиты горем? Она не должна почувствовать свою вину».
«Я ее очень люблю. Каждое утро, открыв глаза, я думаю: доченька у тебя сегодня все должно быть хорошо. У мамы с ребенком серьезная связь, и мне достаточно глаза закрыть, чтобы пообщаться с Аней. Она знает, что мы о ней думаем все время и очень ее ждем».
Анну могут отправить в колонию на 10 лет. Ее мать верит в чудеса, молится о минимальном сроке и спрашивает: «Это дикость, да?».
Никто из собеседников «Озера» не исключает вероятности возбуждения новых уголовных дел против их близких. Повторные дела в отношении политзаключенных — четкий сигнал к тому, что они будут находиться в заключении так долго, как захотят власти.
Ирина Новик
